— О, ты ошибаешься! Быть можно кем угодно, зная, что ты за существо и быть от этого еще сильнее! А быть никем так и уйдешь в никуда, да еще беду накличешь на себя и тех, кто тобою дорожит. Твоя любовь глупа и ее не существует и быть не может! Игра в любовь лишь существует, но любить ты не умеешь и не желаешь научиться. Если ты себя меняешь и придумываешь каждый миг, то и меня ты так же можешь любить сегодня, а завтра уже нет. Любят настоящее, живое и конкретное существующее, а не плод воображения, тем более существа, которое само не знает, кто оно такое и даже не хочет понять, кто оно. По сути, попытался я любить того, кого не существует, а лишь сотрясает воздух.
Крылан разозлился на такую правду и изо всех сил еще сильнее клюнул Орленка. Но тот клюнул его в ответ, что было очень неожиданно для него, ведь так грамотно его никто не ударял, тем более Орленок не был, как казалось, так опасен — лишь на вид иногда проскальзывали черты грозного хищника, но не в поступках.
— Я слишком стал силен благодаря твоим играм передо мной, неизвестное ты создание для зрелищ, — перехватив очередной удар, грозно посмотрел на Крылана юный Орленок. — И играть тоже в это я не стану! — схватил он его лапами и шмякнул на землю, невысоко подняв. — Уходи с той земли, где я стою.
И раненое существо убежало, скрывшись где-то в полях среди людей. А юный Орленок после этого вскоре взмыл в вечернее небо. Надо улететь отсюда. Здесь нет никаких надежд ни в чем. Именно об этом думал он, пока пролетал большие горы и маленькие городишки с людьми, откуда вкусно пахло едой и влагой от ближайших рек. Ему нигде не находилось места, пристанища он нигде не мог найти, чтобы спрятаться. Он вскоре попал в непогоду, пока летел. Он чувствовал, что ему становится плохо, тяжелее дышать и взмахивать крыльями, он перестал даже хорошо понимать, куда и в какую сторону он летит. «Лишь бы куда-нибудь! Хоть куда-то! Я так больше не могу, я на все согласен, только бы где остановится на ночлег!» — думал больной Орленок. Немного времени спустя за большой долиной он нашел деревеньку, где на пути ему был какой-то дом и там же скотный двор. Именно в нем он и поселился, на чердаке одного из больших сараев. Непогоду нужно было переждать и переболеть, иначе можно не вылечиться совсем. Болея, он вспоминал о том, что происходило в его жизни до этого дня. И долго думал над вопросами, которые спрашивал его Дух и которые он задавал ему. Размышляя о зверях и птицах, Орленок понял, что лев в его душе — ничто иное, как родившееся его царское звериное нутро, изнутри — сильный могучий мохнатый зверь, снаружи — быстрая пернатая свирепая птица, все вместе — грозный хищник. Ему снилось, что он — большой лев, который гуляет с себе подобными где-то в далеких краях. Ведь внутреннее состояние часто показывает то, какие мы снаружи и наоборот. Он начинал любить и уважать себя на самом деле все это время, особенно время, проведенное с Крыланом, хоть он таковым даже не являлся. И чем дольше времени он проводил в Хлеву, тем больше стал в этом убеждаться. Но из-за долгой болезни и тяжелых воспоминаний не мог простить себе многих разочарований в жизни, и понимал, что его мечта — стать лучшим и выше всех парящим в небе — уходит тоже в прошлое. Да и летать он в том совершенстве, как он хотел, тоже пока еще не мог. Он стал надеяться, что болезнь отступит и тогда ему будет легче.
Как Орленок вырос и нашел себе друга или Новый дом. Часть I
Орленок понял, что он очень силен и красив, несмотря на то, что он не мог быть тем самым орлом, которым хотел стать — гордым, сильным, могущественным. Но знал, что у него гордости и силы хватит, чтобы противостоять невзгодам. Ему было плохо в Птичьем хлеву. Ему некуда было в свое время приткнуться и спрятаться от большой грозы и ветра, которые застали Орленка врасплох — он был слаб и болен. На Птичьем хлеву его неохотно приняли — но пришлось: мало ли, вдруг пригодится, а грязной работы найдется в хлеву, а Орленок ее не боялся. Со временем ему стали давать все больше и больше работы «благородные породы» местных птиц, которые были самыми главными здесь. Как мог, Орленок работал: следил за тишиной в хлеву, караулил цыплят и утят, чтобы их никто не утащил, смотрел периодически за кормом, чтобы его не растащили мыши. Но «благородным породам» не нравилось, что он работал и жил у них — это нелепо, чтобы орлы жили на птичьем дворике, он может быть опасен, хотя он и никакой угрозы и не представлял, да и смешным он им казался — взъерошенный, с неуклюжими бегающими хождениями, с растопыренными крыльями, — чтобы все это удержать от беготни цыплят и утят, держать голову высоко и гордо, чтобы никто не клюнул. Пытались обижать его, сравнивая с попугаями (о странности) или же — со свиньями (то, что они лежали в грязной луже, а он просто смотрел на это с удивлением), хотя Орленку никогда не нравилось лежать в луже.