Я устрою западню —
Или пару раз на дню
Лучше шишку погрызу…
А пока уж я в лозу
Счас запрячусь, пережду
Непонятную вражду,
Что устроил мне косой —
Жаль лишь, что живот пустой.
Ну, повою на луну —
Может мышку хоть одну
Мне удастся изловить,
Мышка ведь не станет бить.
Ох, непросто стало жить!..»
Что же заяц? Он, бедняжка,
Как побитая дворняжка,
Залетел к себе в нору.
Смелость, вишь, не по нутру,
Заиньке тому пришлась.
«Прав премудрый был карась:
Надобно сидеть потише —
Тогда шансы будут выше
Нам до старости дожить,
А себе могилу рыть
Языком — не смелость даже!
В жизни от такой поклажи
Лучше сразу избавляться,
А то — в дураках остаться,
С смелостью у волка в пасти.
Ну, их к бесу, эти страсти!
Буду я тихонько жить,
Хватит уж мне смелым быть».
Так себе решил хвастун,
Косоглазый наш болтун.
Но случилося иначе —
И винить в сей незадаче
Нужно зайцев остальных.
Волк оставил их одних,
Позабившихся по норкам.
Ночь спустилась над пригорком,
Звёзды на небо взобрались,
Тучи снежные убрались,
И красавица Луна,
Что в полуночи одна
Землю освещает,
И хоть плохо, ну, как есть,
Солнце замещает,
Выбралась в ночной дозор,
Зайцев осветив позор —
Бегства ихнего от волка.
А они ведь без умолка
Над косым дружком смеялись,
Но они-то вот смотались —
И забились под листочки.
А косой расставил точки,
Доказав всем зайцам сразу,
Что он всякую заразу —
Ну, там волка и лису —
Впрямь прогонит из лесу.
Вон как серый дёрнул прочь!
Может быть, бежит всю ночь,
И не может отдышаться…
«Не пора ли нам собраться,
И восславить нам собрата,
И сказать, что виновата
Наша заячья толпа?
Вовремя, видать, тропа
Привела к нам злого волка!
И теперь уж даже ёлка
Знает, что косой — храбрец,
Не хвастун, а молодец».
Стали зайцы вылезать
Все из норок и решать,
Как им величать косого.
Хоть он роста небольшого,
«Пусть он будет — Великан.
Нипочём ему капкан,
И зверьё с его клыками —
Он их встретит тумаками!»
Огляделись — нет героя.
К нему сразу зайцев трое
Взялись сбегать и позвать:
Пусть он скажет им опять,
Как избавился от страха,
И стал первый забияка
Среди прочего зверья.
А косой им: «Я — не я,
Ничего я не пойму,
Кто там поднял кутерьму.
Не хочу уже я драться,
С волком силами тягаться».
Зайцы слушать не хотят —
Привели своих зайчат,
Чтоб косой им рассказал,
И наглядно показал,
Как стал смелым в один миг.
Собрались, подняли крик —
А косой ещё трясётся,
И сердечко так и бьётся.
Тут взял слово тот старик,
Что сказал всем напрямик.
Будто в смелость он не верит,
И тогда только поверит,
Как увидит двух волков,
Получивших тумаков,
Зайцем до смерти забитых.
«Хоть не видел я убитых,
Но косому верю я!
И могу сказать, друзья,
Что таких вот смельчаков,
Не было уж сто веков».
Зайцы деда поддержали,
До полуночи держали
На пеньке косого, чтоб
Он показывал свой лоб,
Тот, чем рёбра бил он волку.
А потом срубили ёлку,
Средь поляны водрузили
И косого посадили
Под неё, а сами в пляс,
Хороводом много раз.
Так и бегают вкруг ёлки —
И косому даже щёлки
Не найти, чтобы сбежать.
Он тогда соображать
Начал: «А не так и плохо —
Безо всякого подвоха
Вдруг в герои угодить,
В Великанах походить».
И решил он промолчать,
И под елью поторчать.
Час спустя он сам поверил,
Что он волка долго бил,
Что добавилось в нём сил,
И смельчак он — хоть куда.
Закричал: «Подать сюда,
На закуску мне лису!
Счас медведя принесу
Я на общий заячий пир.
Весь лесной я хищный мир
Изловлю и зараз съем!..»
А закончилось всё тем,
Что в лесу его бояться
Стали звери, и он зваться
Великаном вправду стал.
«Ладно, княжич, я устал.
Подремлю хотя б часок —
Ты смотри же на восток,
И как солнышко взойдёт,
Наше время подойдёт».
Старый сразу задремал:
Путь проделал он немал,
И негладкая дорога.
Спит, а в голове тревога:
Как добраться до Днепра?