И хотел пуститься вскачь,
Будто бы он детский мяч.
А лисичка говорит,
И хвостом его манит:
«Ничего не разберёшь,
Очень тихо ты поёшь.
Или стала я глуха?
Что-то ты про петуха
Песню мне как будто спел.
Кто-то там кого-то съел…
Только вот при чём петух?
Да, слабеет видно слух.
Подойди ко мне, дружок.
Что там делал петушок?»
Колобок пустился в смех —
Чуть не сдул с лисицы мех —
И поближе подкатился,
В шаге лишь остановился.
«Я не пел про петуха.
Ой, смешно! Ой, ха-ха-ха!
Слушай песенку мою,
Ещё раз тебе спою.
Я весёлый колобок,
Круглый и румяный бок.
По сусекам я скребён,
По амбару я метён.
Я от дедушки ушёл,
И от бабушки ушёл,
Серый волк меня пужал,
И от волка я сбежал,
Косолапый поднял крик,
От него сбежал я вмиг.
От тебя ж, лисичка,
Рыжая сестричка,
И подавно я сбегу.
Ох, смешно! Ой, не могу!»
Говорит лиса, вздыхая:
«Видно, песня неплохая —
Жаль вот только, не понять,
Кто кого хотел поймать?
Ты мне объясни, пострел —
Точно ль волк старушку съел?»
Тут прорвало колобка —
Ухватился б за бока,
Если б было чем хвататься.
И как начал он смеяться,
Хохотать и заливаться,
И вокруг лисы кататься.
Насмеялся еле-еле —
Не прошло и полнедели.
И лисице говорит:
«Кто кого из нас дурит?
Или впрямь подвёл слушок?
Про другое мой стишок».
«Что же делать мне, дружок?
Как тя звать-то? Пирожок?»
«Колобок меня зовут.
Ладно, ты постой вот тут —
Я на нос тебе вскочу.
Ну а ты сходи к врачу,
Как закончу песню петь.
А то это надо ведь —
Во всё горло тут орёшь!»
А она: «Ох, не поймёшь,
Что-то тихо ты поёшь».
Изловчился колобок,
Позолоченный наш бок,
Сиганул, что было сил,
Словно мячиком он был,
И вскочил лисе на нос,
Будто птица альбатрос.
И давай кричать, прям в ухо,
Раз лиса лишилась слуха:
«Я весёлый колобок,
Круглый и румяный бок,
По сусекам я скребён,
По амбару я метён…»
«И, наверно, уж вкусён!» —
Вдруг лисичка говорит.
Жадный взгляд её горит…
Как подбросит хвастуна
Носом кверху вдруг она —
И поймала прямо в пасть!
Не дала, значит, упасть,
Ну, и съела колобка
До последнего куска.
Тут и сказочке конец,
А кто слушал — молодец.
Глава 2
Ну, пора в дорогу, князь,
На коня давай залазь.
Вон как твой Пегаска рад,
Тоже хочет знать в Царьград.
А ещё длинна дорога
До Царьградова порога.
Так проходит пару дней,
Чтоб не притомить коней
Едут так себе — не спешно,
Но и не ползут, конечно.
Утром в шесть часов подъём,
Кроме князюшки с конём.
Конь пораньше пробудился
И траву щипать отбился.
Ну, а князь, он всё ж малец,
Шалопай и сорванец.
Вечером, поди уложь,
А вот утром уж не трожь.
Дети утром спать хотят,
Нос от нянек воротят,
Если те будить начнут.
Тут поможет разве кнут,
Но ведь князь, нельзя кнутом.
Может стать царём потом.
Скажет: Слушай-ка, Игнат,
Помню как ты в детстве, гад,
Не давал кнутом мне спать,
Нук, ложися на кровать,
Позовём сейчас мы рать,
И начнём тебя хлестать.
И кому ж это охота,
В задние, то есть ворота
Получать от целой рати,
Лёжа, значит, на кровати.
Так что пусть княжёнок спит,
Когда спит, он не вопит.
Повара готовят кушать,
Если их вот взять послушать,
Так они вообще не спят,
Жарят, варят и коптят
На всю княжескую рать.
Им бы только поорать.
И в кастрюли постучать.
Лучше им бы помолчать.
Эвон князя разбудили,
Ну, чего, скажи, вопили,
Быть теперь кажись беде.
Вон уж повар в картузе
Схлопотал сердечный в ухо,
Неплохая оплеуха.
Разошёлся князь спросонок,
И давай пинать бабёнок,
Что крутилися вокруг.
Вырывается из рук,
Не даёт себя унять.
Ну, скажите, как здесь быть?
Как унять нам пацана?
Вот уж чистый сатана!
Княжич, княжич! Миль пардон,
Ты ведь княжич не Дандон.
Прекрати прислугу бить.
Вон уж няньки сели выть.
Пожалей ты их старушек.
Лучше вон возьми игрушек.
Или пряник вон медовый,
Да, и завтрак уж готовый.
Кое-как мальца уняли,
Пряник ему в руки дали.
И всем миром сели есть.
Блюд, конечно, было шесть.
Для начала — гусь копчённый
С корочкой позолоченной,
А внутри него брусника,
Клюква, ну, и ежевика,
Чтобы кисленький он был.
Да, чуть-чуть я не забыл,
Запивали его квасом,
Заедали ананасом
Или редькой. Всё едино.
Я же сам налёг на вина.
Нет. Об этом погодим…
На второе был налим
Килограммов эдак в… стоп.
Вот ведь право остолоп.
Килограммов не ввели,
Так что дуру не мели.
А налим был в два пуда.
Кто сказал, что ерунда?
Ты сходи его ущучь,
Если ты и впрямь могуч.
Ты сперва его поймай,
А потом совет давай.
Ишь, два пуда ерунда!
Тот налим был хоть куда.
Жирный, чёрный, а вкусён —
Это просто райский сон.
Этого под пиво ели.
Хоть с трудом, но одолели.
Третьим блюдом был олень,
Все, значит, кому не лень,
Отрезали по куску.
И уж здесь взамен кваску
Пили бражку с туеску,
Чтобы заглушить тоску
Покидая отчий дом,
И вернёшься ли потом,
В Русь. В родимый милый край!
Ведь чужбина-то не рай.
Так что бражка в самый раз,
А только квас да квас.
В общем, съели оленёнка
И подали поросёнка,
На четвёртое знать блюдо,
И к нему вино оттуда,
Прям из Грузии самой.
Вот уж гадость, бог ты мой.
Уксус слаще на Руси,
Хоть кого, поди, спроси.
Пято блюдо подают,
Все уж до кустов снуют,
Переполнены желудки,
Всё же люди, а не утки.
Пятым блюдом был пирог,
А начинкой был творог,
Со сметаною к тому ж.
И хотя наелись уж,
Все кто мог ещё стоять
Потянулися опять,
Кто за чашкой, кто прям в руки.
Ох, уж эти руки — крюки.
Ну, ведь сыт ужо. Ан нет!
«Подавайте винегрет»!
На шестое значит блюдо.
Кабы не было бы худо,
От обжорства кой кому,
И ведь говорил ему…
Обуздай желудок свой,
Это первый враг есть твой.
Ну, да ладно. Все наелись,
И на бережку расселись,
Чтобы, значит, отдохнуть.
Кое-кто успел уснуть.
И вот тута началось!
И откуда, что взялось?
Только ветер вдруг поднялся,
Но никто не испугался.
Тогда ветер стал крепчать
И кусты с травой качать.
Завалил шатёр с княжёнком,
Измываясь над ребёнком,
Поволок его по полю.
Ох, накувыркались вволю.
И вдруг ветер сразу стих.
И увидели мы их.