- Нет, Чаров. Ты у меня всё же вылетишь из этой школы! Твоё место в колонии. Тебя посадят, пока ты не перекалечил всех хороших учеников.
Злое сухое лицо надвигалось всё ближе. Адель Арутюновна, уперев руки в бока, склонялась, напоминая кобру, готовящуюся к броску. Внезапно Лёшка вспомнил: «А слова, что летят в тебя, не более, чем горошинки, которые как в бетон ударяются в стенку и отскакивают обратно в говорящего.» Он представил себя внутри крепкого-крепкого пузыря. Представил, как отлетают «горошины» и от этого ему стало так легко, что он простил завуча и искренне улыбнулся ей, только забыл пожелать здоровья. Эффект превзошёл все ожидания. Вначале женщина застыла античной статуей, потом медленно прижала руку к левой груди. В полнейшей тишине сделала два шага назад и начала медленно сползать по стенке, заваливаясь на бок. В больнице констатировали инфаркт. До летних каникул Лёшка жил королём, ничуть не терзаясь содеянным. В школу ходить было одно удовольствие.
Граф- турист
Лана безумолку болтала то помешивая что то в котле, подсыпая туда резанные овощи и зелень. Постепенно варево в котелке начало аппетитно пахнуть. Так, что у Лёхи аж подвело живот.
- А всё же, как тебя зовут? - спросила Лана.
- Алексей, если полностью. - ответил он автоматически думая о том, что же всё таки произошло и что с этим всем делать.
Непривычная тишина вывела его из состояния задумчивости. Лана в полуприсесте разведя юбки в стороны, взирала на него снизу вверх. В глазах читалось недоверие и паника.
- Что опять не так? - удивился Алексей
- Сю... пэдн, Юи - алексей?
Услужливый переводчик в голове прошептал:
- Ты... простите Вы - граф?
- Почему граф? А, понятно, Алексей - это граф. Смешно. Ладно, меня иногда зовут Алекс. Надеюсь, это ничего не значит.
Девушка распрямилась. Словно прислушиваясь к ощущениям, медленно повторила «Алекс». Потом просияв, повторила «Алекс, хорошо!»
Потом она вновь вернулась к своим кулинарным делам, продолжая безумолку болтать. И даже напевать какие-то шутливые песенки. Внезапно «Граф» почувствовал за спиной чьё-то присутствие. Он резко обернулся. Шагах в пяти стоял мужчина, явно не профессорского типа. Внимательно с прищуром глядел на странного мальчишку. Короткие рыжие волосы, широкая нечёсаная борода, неглубокие морщины, небольшой розоватый шрам на лбу. Чёрные, глубоко посаженные глаза буравили внимательно и враждебно. В руках тяжёлая на вид дубина, увенчанная четырьмя вертикальными пластинами светлого металла, с острыми зазубренными краями. Груботканые штаны и рубаха, перепоясанная кожаным ремнём, завершала наряд. Хотя, нет. О ремне стоило сказать особо. Он никак не вязался с простой «деревенской» внешностью мужчины. Широкий ремень, великолепной выделки, с большой бляхой, множеством висюлек белого и жёлтого металла, множеством мешочков болтающихся по всей длине и двумя ножнами с кинжалами. Маленькие белые клёпки рисовали по всей длине картинку водного дракона из японских анимэ, свёрнутого в упругие кольца. Чуть поодаль стоял ещё один мужчина, скорее молодой парень, недвусмысленно наведя на Лёху приспособление, очень напоминающее арбалет. Парень был одет победнее. Приятное лицо портили лохматые волосы на макушке, да редкая бородёнка, торчащая в разные стороны. Завершал картину скромный кожаный ремень с одним кошелем и кинжалом. Лана тоже обернулась, увидела мужчин, бросила длинную ложку в котёл и подбежала к старшему мужчине. Почти церемониально полуприсела, плавно указывая то на Лёху, то на мужчину:
- Папа, это Алекс. Алекс - это папа.
- Линкс, - коротко представился мужчина, - а это Лак. - махнул рукой за спину. - Добри Гот!
- Папочка, Алекс - турист. Он пришёл из-за леса. У них в стране у одного человека много имён. У него имена: Сатана, Граф и Алекс. Когда он пришёл, я так испугалась... А потом оказалось, он - хороший. Он всё понимает, но по нашему не говорит.
Пока Лана тараторила, Лёха судорожно соображал, как ему вести себя с Линксом. Лицо непроницаемое, но руки, то крепче сжимают дубину, то приотпускают, вроде как перед ударом в бейсболе. Пару раз оглянулся на Лака. Как же с ним общаться? Лёха представил себя и Линкса телеграфными столбами, связанными проводами. И по этим проводам текут мысли. Нет. Не получается. Провода какие то каменные. Мысли текут плохо. А что если так: я передатчик, а он приёмник. Он отчётливо и ярко представил себя вышкой с кольцами мыслей как на старой открытке. А отца Ланы как большую магнитолу, что стояла у бабушки в комнате. И яростно подумал, чуть не крича в голос: «Ну, услышь меня!». Тяжко вздохнув, подумал: всё бесполезно, ща как даст дубиной и нет Лёхи.