Застыл с опущенной ногой,
Он закричал, как будто хором.
* * * * *
Оставим их в такой момент,
Знакомство личное всё ж дело.
Уйдём из чёрной чащи в свет,
Где молодая ждёт рассвет,
Где нет тоски её предела…
* * * * *
В светёлке тихо и темно,
Лишь песня девичья поётся
Тому, кто люб и чей «венок»,
Как только выйдет нужный срок.
Другому в руки отдаётся.
песня Лады:
«На пруду под окнами, на пруду
Лебедь был с лебёдушкой на виду.
Так пошто лебёдушка, наклоняя
Белую головушку, ждёт тебя.
Так пошто, лебёдушка, ты одна?
Белая головушка склонена.
На пруду есть лилии, то цветы,
Шею ей увили уж. Где же ты?
Белая лебёдушка ждёт тебя,
Без тебя любимого серая.
Белая лебёдушка не своя.
Где ты, моё солнышко? Я твоя.
На пруду под окнами тишина.
В лебедя лебёдушка влюблена.
Так пошто лебёдушка – ярок свет
Милого-любимого нет и нет.
Без тебя родимого боль моя.
Ты вернись, любимый мой, я твоя»
* * * * *
Как поминает жениха
Княжна уставшая лить слёзы,
Так я страдаю с ней в стихах,
Любви увидев горький крах,
Рыдаю сам, обняв берёзы.
Мне удалого молодца
Жаль, он не ведает о туче,
Что у невестина крыльца
Нависла – волею отца
Её другой себе получит…
* * * * *
III.
усадьба барина
– Ко мне вся дворня! Пир горой
Я закачу себе на славу!
Все знайте – скоро я с женой,
С прелестной юною княжной,
Явлюсь, обвенчанным по праву!
Вина! Настоек! Я ещё
Не стар, мне только сорок восемь!
Холоп, ты допустил просчёт!
Ты перелил! Прощаю – в счёт
Твоей оплаты это бросим.
Эй, Гришка, нам ли тосковать? –
Смеялся захмелевший барин. –
Вы все свободны! Дворня, спать!
А ты, Григорий, будешь ждать!
Вот я Вам! Пьян я, как татарин… –
И захрапевши за столом,
Всё соусом измазав, славно
Расслабившись, большим мешком,
Зарывшись в трапезу лицом,
Он сполз, всё это сделав плавно.
С насмешкой глазом поведя
По причинённому разгрому,
Григорий, прямо походя,
В охапку барина сгребя,
Понёс его в одну из комнат.
Прибрал застолье, как холоп
Порядочный и, как хозяин,
За стол уселся, руку в лоб
Уперши крепко, пил взахлёб
И выл, как волки ночью в стае.
Аришка, тихо у дверей,
В подол вымачивала слёзы –
Так пело сердце «пахарей,
Униженных за так людей»
Всё потерявших – люда прозы.
Вот наступила тишина.
Давно уж ночь, и лишь Аришка
Сидит на кухоньке одна,
Сидит и плачет у окна,
А на полатях дрыхнет Гришка.
* * * * *
в избушке Лесного
Артур
– Чего уж прятаться в лесу,
Пугать людей невинных, будто
Какой ты леший?
Лесной
– Я несу
Свой крест за юную красу,
Украденную мраком лютым.
Чудовищем среди людей,
Врагом всему, и лишь красою
Он увлекается, злодей!
Имеет тех, кто всех милей –
Девиц, что светятся любовью.
Он может образ тот принять,
Что видит у неё во взоре.
Имеет он немую власть,
Но стоит солнцу воссиять
И отразиться в синем море,
Как воплем весь он изойдёт,
Попятясь в тени, если нет их,
Он прахом в землю упадёт –
Он сети зла и грязи плод.
В преданьях, может, слышал ветхих?
Артур
– О ком? Ты имя назови.
Я страх неясный ощущаю,
Как будто холодом в крови –
Рассказ о пройденной любви
Твоей я так воспринимаю.
Лесной
– Любовь не пройдена, о нет.
Забуду ль я когда Эрику?
Которая уж много лет
Ушла из жизни, за рассвет
Назад, туда… А имя крику
Подобно у царя пещер.
Зовут его «Ла-Гном Надууш»!
Артур
– О, небо! Неужели «зверь»
Украл твою невесту?
Лесной
– Верь!
Я сам не верил долго. Чудищ
Хватает в мире, вот беда.
Ещё и этот дань надумал
По миру собирать в рядах
Среди невест. Да так всегда
И было – тишина без шума
Когда терпелась, а? Ну вот
Ты знаешь обо мне немало,
А то, что я такой урод,
Так то от грязи и болот,
Да от потери идеала.
Ну что ты плачешь, мой родной?
Слезами горю не поможешь.
Ты расскажи мне, что с тобой.
Расстроил ли рассказ так мой
Тебя, мой брат, тоску ли точишь,
Али она тебя?
Артур
– Чудно,
Как судьбы наши перекрыты
Чужою волею, одно
Нас различает, как вино
Бывает просто ядовито –
Из ягод волчьих сжатый сок, –
Или отравлено руками,