Друзья послушались человечка и стали внимательно разглядывать обстановку. Большой дубовый стол у самого окна, на нём длинной колонной выстроились древние, совсем высохшие книги. «Колдовская власть», – прочитал Лёшик название одной из них. Ещё на чердаке обнаружился старый хлам: старое грязное тряпьё, пара калош, пустые банки, над окном висели веники из сухой травы. Никаких картин, даже намёка на них!
– Куда же она их подевала? – огорчённо воскликнул Лёшиков.
– Даже не знаю, – замотал головой Маркиз. – Я в этом доме каждый уголок обшарил, картин точно нет. Однако они не иголка, их так просто не спрячешь.
– Да уж… – согласился Лёшиков.
– Думаю, нам здесь больше нечего делать, – заметил Жек и вопросительно поглядел на друзей.
Остальные согласились со щенком, и вскоре вся дружная компания тихонько спускалась по скрипучим ступенькам. На втором этаже, возле комнаты Жиролы, Лёшик остановился и прислушался. Ведьма была в своих покоях. «Главное, чтобы она нас не увидела», – только и успел подумать человечек и вдруг услышал голос колдуньи.
– Привет! Как дела? – спросила она.
Сердце маленького человечка оглушительно забилось. «Увидела! Услышала! – пронеслось у него в голове. – Что? Что ей ответить? Дела – хорошо? Но если она ненавидела моих родителей, почему так дружелюбно спрашивает? Что-то тут не так…»
Лёшик посмотрел на побледневших от страха друзей и, подав им знак молчать, осторожно шагнул к комнате. Это оказалась ужасная, мерзкая комната, хозяева которой и не слышали о порядке. Она вся была заставлена тумбочками и шкафами, на которых виднелось нескончаемое множество всяких пузырьков, бутылочек и прочей дребедени. Мачеха Жирола стояла перед зеркалом, рядом с трюмо лежала огромная собака, по всей видимости, Лео. Услышав голос Жиролы, пёс лениво поднял голову и тут же её опустил.
– Как ты прекрасно выглядишь сегодня, дорогая! – хрипловатым голосом произнесла мачеха.
«С кем это она разговаривает? – терялся в догадках Лёшик. – Неужели сама с собой?»
– Вот так, сейчас ты помолодеешь лет на десять, а может, даже больше, – говорила тем временем Жирола и наносила на своё лицо какую-то жидкость. Жидкость высохла, и лицо действительно стало моложе. Человечек уже и не сомневался, что речь мачехи обращена к отражению в зеркале.
«Видно, немного у неё друзей, – подумал он, – если даже поговорить не с кем, кроме как с собственным отражением…»
А мачеха между тем продолжала неспешную беседу сама с собой:
– И ты ещё сомневаешься, милая, есть ли у тебя силы для борьбы с этими людишками? Конечно же, есть! Сколько стараний я уже приложила… Но скоро придёт конец всем моим мучениям! Да-да, дорогой мой сынок, я тебе ещё покажу!
«Уж не про Стасиного ли папу она говорит?» – ахнул про себя маленький человечек.
– Как же я их всех ненавижу, этих глупых людей! – продолжала мачеха. – Что они понимают в настоящей жизни, в славе, в могуществе? Но ничего, скоро я уничтожу их магическую книгу и стану самой сильной колдуньей в мире. Я – и никто другой!
И Жирола, взяв в руки какую-то книгу, принялась ласково её поглаживать. Лёшик не верил своим глазам – в руках у ведьмы была точно такая же колдовская книга, как в библиотеке у папы Лариона.
– Чего только не натерпелась я за свою жизнь! – продолжала жаловаться колдунья. – Сначала мне пришлось терпеть этого глупца Петра Флёра, за которого я и замуж-то вышла только для того, чтобы заполучить его волшебную книгу. Потом – своего приёмного сыночка, имя-то ему какое придумали – Ларион… Теперь ещё внучку мне подсунули, которая может лишить меня всех магических сил. Нет уж, дудки! Не для этого я погубила свою молодость!
– Кажется, я начинаю понимать, – едва слышно, одними губами, прошептал Лёшиков.
– Как я ни старалась, муж так и не подарил мне книгу, – вертясь перед зеркалом, вздохнула Жирола. – И что это за условие такое дурацкое – надо, чтобы книгу отдали добровольно… Не будь этого условия, я бы её сразу забрала! А так взял мой Пётр и перед смертью подарил всю библиотеку своему ненаглядному сыночку. Так и ускользнула тогда книга из моих рук. Да ещё эти противные маленькие человечки, как букашки, сновали под ногами и не давали мне развернуться. «Доброта, доброта», – твердили они.… Ну и что? Где они теперь со всей своей добротой? Вот я им показала эту доброту! – И мачеха, уверенная в своей силе, злобно захохотала.
У Лёшика ладони похолодели от той ненависти, которая прозвучала в смехе и голосе Жиролы. Даже ему, смелому и отважному человечку, стало не по себе.
В это время Карлуша, которая сидела на страже во дворе, совсем заскучала. Друзей её уже давно не было, никакой опасности она не видела, ведьма не появляется. Подлетев к окну, ворона пыталась заглянуть внутрь дома, но у неё ничего не выходило – шторы были наглухо закрыты.