А между тем видит девочка ― пришли они к Чуху домой. А дом его ― пещера большая, тёмная, пыльная, закопчённая. Копоть-то понятно отчего ― висит посредине пещеры огромный котлище. В таком котле Машенька легко поместится. Как подумала про это бедняжка, так жутко ей стало. А Чух рычит ― что-то говорит пленнице своей, да только разве поймёшь, что ему нужно? "Что же делать-то? ― ужасается девочка. ― Ну, как чудище рассердится, на то, что она приказов его не понимает?"
Но тут вдруг слышит Маша голос человеческий:
― Не бойся, это он есть требует. Пойдём, будем корни таскать, огонь разжигать, варево варить да Чуха кормить! Это хорошо, что Чух тебя в услужение взял, а то я тут один уже из сил выбиваюсь!
Видит Маша ― выходит к ней из пещерной темноты мальчишка, чуть постарше её будет. Мальчишка худющий, грязный, оборванный, но на злыдней и вред не похож. Обрадовалась девочка, что в царстве Поганом встретила она душу родную, человеческую. Стала она мальчишку расспрашивать про него самого и про жизнь его нелёгкую, подневольную.
― Зовут меня Никиткой, ― говорит мальчишка. ― Ну, а жизнь моя плохая: вот уже месяц я Чуху служу ― угождаю, отдыха не знаю, злюсь да боюсь! Теперь мы вместе злиться будем, вместе злиться веселей!
― Не хочу я вместе злиться, ― расстроилась Машенька. ― Хочу домой из Поганого царства убежать!
― Об этом забудь. Чух ни на шаг от себя не отпускает. У него кругом сторожа ― змеи болотные. Тихо сидят, не видать их, а попробуй шаг сделать из его владений ― тут же появятся, зашипят, шага ступить не надут! Так-то! Давай лучше корни копать да в пещеру таскать. Много нужно на день корней-то запасти, больно Чух прожорлив!
Вот живёт Маша у чудища в услужении, а как вырваться от него ― не знает. Была надежда на Фею да прошла. Молчит зеркальце, ею подаренное, в осколки разбитое. Вот смотрит на него девочка и размышляет: "Выбросить ― не выбросить?" Не выбросила, жалко стало, в Поганом-то царстве где зеркальце взять? Сунула она коробочку с осколками в кармашек и пошла Чуху варево варить ― горькое, невкусное из болотных корней да земляных червей.
А Чух с утра злой ходит ― не с той ноги встал: то ему варево плохо сварено, то мыши летучие, пещерные мешать стали. Пошёл Никитка мышей выгонять, а Машенька прижалась к стенке, боязно ей. Увидел Чух, что не гоняет девочка мышей, да и разозлился ещё больше. Схватил он невольницу ослушавшуюся, высоко поднял в лапище своей огромной, вот-вот оземь ударит со всей своей силы чудовищной. У Машеньки сердце сжалось, зажмурилась она от страха, ну, думает, конец пришёл! И не видит, как Никитка напал на чудища, колотит его своими кулачками худенькими и приговаривает: "А ну, пусти Машу, монстр противный! Что ты к ней привязался? Она ж девчонка, девчонки мышей боятся!"
Чух от изумления Машу выпустил, шлёпнулась та на пол пещеры, но несильно ударилась. А Никитка из пещеры бегом, Чух ― за ним! Вот бегают они вокруг стогов соломы, что у Чуха во дворе заготовлены. Никитка юркий, хоть силы и мало от недоедания, но Чух первый запыхался. Пошёл назад в пещеру, рычит от злости, но и отдохнуть хочет. Завалился он на подстилку соломенную и захрапел тут же.
Никитка тоже вернулся, заглянул осторожно ― спит ли чудище. Услышал храп и вошёл в пещеру безбоязненно, тоже на солому повалился ― выдохся.
― Что же ты будешь делать, Никитушка, когда он проснётся? ― спрашивает Маша спасителя своего.
― Да ты не бойся, ― отвечает тот, ― Чух злость заспит. У меня уж сколько раз так было, не впервой я от него бегаю!
Храпит монстр противный, спит и Никитка уставший, а Машеньке не спится от пережитого волнения. От нечего делать достала она коробочку с зеркальцем, хоть в осколочек на себя посмотреть. Глядь ― а зеркальце-то почти целое, осколочки-то сами собой волшебным образом склеились, один только кусочек маленький не пристал, рядом лежит. Маша от радости аж подпрыгнула! Давай она в зеркальце красавицу высматривать, шептать в прохладное стекло: "Фея, хорошенькая, помоги же ты мне и Никитке домой вернуться! Или не видишь, как нам тут плохо?" Но молчит зеркальце, молчит вредное.
Заплакала Машенька и от обиды, и от тоски по дому родному. Да, что же, слезами горю не поможешь. Стала она тогда думать: отчего же зеркальце раньше расколотым лежало, а тут вдруг ― раз и склеилось? Обещала Фея помощь за добрые дела. А никакого доброго дела Маша не совершала. Вот Никитка ― да, совершил сегодня очень доброе дело: спас её от расправы! "Ага! ― поняла смышлёная девочка. ― Мы с Никиткой подружились, и добрые дела у нас теперь общие! Ну, что же, ― решила Маша, ― нужно ему про Фею-то рассказать. Вдвоём мы быстро добрых дел наделаем!
Рассказала Маша Никите про план свой к спасению. Обрадовался тот, вот и начали дети друг другу добрые дела делать. Даст им Чух по два сухарика (а всего только по два кусочка черствого хлебушка в день и выдавал им мучитель), а дети их друг другу суют.
― Ешь, Никита, мой сухарик, ― говорит Машенька, ― а мне и одного хватит.
― Нет, ― отвечает мальчик, ― это мне одного хватит. А ты бери-ка мой.
Поспорят они, поспорят, да каждый по два кусочка и съест. И так во всём. Прошёл день, другой, а на третий говорит мальчик:
― Нет, Маша, так мы с тобой никогда доброе дело не сделаем. Давай сегодня я всю работу на себя возьму, а ты отдохни-ка денёк. Только ты мне не перечь!
Так решили они и сделали. Весь день Никита один работает, надрывается, а Маша только следом ходит, делает вид, что работает, а сама отдыхает, да то и дело на зеркальце поглядывает. Вот закончился день, Чух захрапел в своём углу, смотрят дети на зеркальце ― нет, не целое оно, по-прежнему один кусочек маленький отколотый лежит.
― Так я и знала! ― расстроенно говорит Маша. ― Во всех сказках доброе дело нужно делать, не думая про это, не специально, понимаешь? А я считаю, что это неправильно. Какая разница ― специально или нет? Вот ты сегодня за меня работал, мне же легко было, значит, дело было доброе! А раз доброе ― так пусть бы зеркальце и склеилось! И как же не думать про доброе-то дело, если оно само думается? А? Что же мучает нас Фея? Не должны добрые волшебницы так с детьми поступать!
― Ладно, Маша, ― отвечает ей хмурый Никита, расстроился тоже мальчишка, да и умаялся, ― утро вечера мудренее. Завтра что-нибудь придумаем.
Только ничего они утром не придумали. Потому ― с раннего утра пришла к Чуху вреда Малявка ― приближённая страшного царя по его поручению. Хоть Малявка из вред самая маленькая, Маше по пояс будет, зато и самая шустрая, умеет Бухтею услужить. Чух перед гостьей заискивает, знает, что Бухтеева любимица пришла. А та зыркнула недобрым глазом, отыскала взглядом в тёмной пещере Машу и говорит ей приказным тоном:
― А ну, собирайся! Поведу тебя к Бухтею, нужна ты ему! Сослужишь службу царю нашему ― будет тебе прощение и от Чуха освобождение. Пошли!
Маша-то Малявку хорошо знает, не один день жила в Малявкиной норе под её присмотром, злючек-колючек растила да послушной притворялась, а потом обхитрила вреду и сбежала. Ну, думает, сейчас Малявка припомнит ей старое. Но нет, не до этого вреде, спешит она быстрей поручение выполнить, поторапливает Машу, покрикивает.
Вот идут они по местности болотистой: Малявка бодро с кочки на кочку перескакивает, а Маша еле ноги передвигает, на душе у неё тошнёхонько! Увидела это Малявка, рассердилась, раскричалась на Машеньку: