***
Не смотря на подселение сознания взрослого, а взрослые от молодых отличаются наличием циничного рационализма, гормоны юного тела Инки сильно мешали сосредоточится. Например, его постоянно угнетала мысль - "А что скажет Мама?" Ну какой, при таком эмоциональном восприятии, возможен рационализм?
- Слышь, шаман, там в интернете пишут, что здесь через семь-восемь лет начнётся гражданская война. Валить нам надо...
Сопровождающие и конвой уже привыкли к тому, что младший сын правителя и верховный жрец общаются на непонятном языке. Привыкли сразу и почти не удивляясь, всё-таки вера в чудеса была в этом времени нормой.
- Куда валить, Русо? Где сейчас нет, или скоро не будет войны? Чего там тебе твой уака советует?
- Советует с тобой посоветоваться, - хмыкнул Инка Паульо, - Кончай дурака валять, шаман, мы с ним пока не настолько разные. Какие ресурсы мы контролируем? Какие у нас тут возможности?
- Пока сложно сказать, Русо. Мне сейчас все приходится переосмысливать. Представь, как будто ты всю жизнь смотрел в замочную скважину, а потом вдруг дверь открылась. В любом случае, тебе пока ничего не грозит..., - Жрец-шаман двусмысленно усмехнулся, - Если уж я не сумел тебя отправить за Кромку, то остальные даже думать на эту тему побоятся. Инти не только отказался тебя забирать но и наградил новым даром, весть об этом уже бежит в Куско. Так что главный наш ресурс теперь - это ты. Не появись я тут вместе с тобой, этот..., - Шаман еще раз усмехнулся и постучал по золотому навершию жреческого жезла, - Папа Римский и Первый министр уже объявил бы тебя Интико* /* Сын бога солнца Инти, верховного божества Инков/, это я ему пока не даю. Но там, в Куско, от этого не отвертеться, так что готовься быть Богом.
- Что значит не отвертеться? Ты "этого" не совсем контролируешь?
- "Этого" совсем, но распространение слухов я остановить не могу, а произошедшее как-то придется объяснять. Вернее, признать очевидное - Боги не позволили провести обряд. А выводы здесь тоже очевидны. Для всех. Сам посмотри на ситуацию "местными" глазами.
После небольшой паузы Паульо-Савелий буквально выдохнул.
- Круть!
Потом опять задумался и добавил.
- "Местными" глазами круть, дитя еще. Быть смертным и при этом играть роль Бога - очень опасное занятие.
- Хорошо, что ты это понимаешь. Семь лет - большой срок, мы успеем подготовиться.
- К чему подготовиться? Ты хоть понимаешь, что придётся валить всех трёх братиков, вместе с ихними ближниками? Это не невозможно, но потом придётся ещё устраивать большую чистку всей элите. Допустим, и это возможно, но ради чего? Мало ведь просто взять власть, мало её укрепить, её придётся употреблять. Мы будем распространять давно погибшую в нашем мире цивилизацию? Понесём светы Виракочи и Пачи Камака отсталым дикарям? Тебе самому не смешно?
- Не смешно. А что тебе еще остается, Русо? Без религии никак не обойтись, а значит тебе придется ее создавать, вряд-ли тебя устроят уже имеющиеся. А Виракочи это свет, Аллаха, или Создателя - совершенно не существенно. Религия нужна не Им, но людям. Ты во что искренне веруешь?
- Искренне-искренне ни во что. Допускаю, что даже "дважды два четыре" в условиях какой-нибудь антигравитации или антиматерии не является аксиомой. Хотя нет. В одно верю точно. Что этот мир кто-то зачем-то создал.
- Вот и начинай думать - Кто и Зачем. А меня не отвлекай от переоценки наших ресурсов и возможностей.
//
//
//
***
Февраль 1532 года
Захватившие их "лесные демоны" действовали очень сноровисто, не прошло и пары минут, как все оставшиеся в живых бойцы его отряда были установлены в довольно ровный ряд, на коленях и со связанными за спиной руками. Один их "демонов" откинул с головы капюшон, и оказался ничем не выдающимся аборигеном. Ничем, кроме взгляда. До сих пор встречавшиеся Писарро индейцы смотрели на белых, как на богов, а этот... Этого как будто заставили чистить выгребную яму, и он осматривает перед началом место работы. Индеец был весьма атлетически сложен, и очень молод, лет двадцати с небольшим. Одет "демон" был в пятнистый грязно-зелёный балахон с капюшоном, рожа его была украшена видимо ритуальным рисунком неправильных тёмных полос: поперёк лба на левый глаз, от носа к уху по правой щеке и по левой скуле, так что черты лица разглядеть было невозможно. "Какие интересные у них костюмы, капюшон на голову, присел под куст и в упор ведь не рассмотришь..." Успел подумать испанец, как, обводящий взором коленопреклонённый строй испанцев, индейский главарь встретился с ним взглядом. Не сводя с него глаз, дикарь приблизился на расстояние вытянутой руки, и неожиданно "прогавкал" по кастильски.
- Имя, фамилия, титул, должность?
Выслушав ответ, он только слегка повёл подбородком, как Писарро немедленно подхватили два дикаря, подняли на ноги и завязали глаза. А потом повели. Молча. Нет испанец и не рассчитывал, что дикари будут развлекать разговорами его, но они и между собой совсем не разговаривали, лишь однажды ему послышалось смутно знакомое и сильно приглушённое шипение "Шайзе!". "Неужели германцы?"- подумал он, и попытался спросить - куда его ведут, но только получил короткий, но моментально сбивший дыхание, тычок по рёбрам. Больше силу к нему не применяли, мало того, вели довольно бережно, успевали подхватывать, когда он спотыкался, что в прочем случалось не часто, дорога судя по всему была довольно ровная.
Когда ему развязали глаза, солнце клонилось уже к закату, зависнув над океаном и уже приготовившись нырнуть. Когда глаза привыкли к свету, Франсиско Писарро огляделся по сторонам, заодно растирая затёкшие запястья. Это была высокая терраса примерно в полудне ходьбы от берега океана, с которой открывался отличный вид на заходящее солнце, которым и любовался очередной "дикарь". Новый дикарь был ещё более странным, чем "лесные демоны". Во первых, он был светлокож и светловолос, как скандинав, а во-вторых, глядя на своего пленника, он улыбался. Этот тоже был очень молод, наверное ровесник командира "демонов" и тоже не имел ничего, что указывало бы не его высокое положение. Ни цепей, не перстней, ничего драгоценного и украшающего, странный пятнистый костюм, похоже из того же материала, что и балахоны "демонов", только весь обшитый неаккуратно оттопыривающимися заплатками, как куртка, так и длинные штаны, заправленные в короткие кожаные сапоги со шнуровкой по подъёму стопы.
Улыбающийся "дикарь" смотрел на него минут пять, а потом неожиданно заговорил на правильном кастильском, почему-то с галисийским акцентом.
- Прикинь Панчо* (* уменьшительно-ласкательное от Франсиско), когда-нибудь здесь будет город на десять миллионов человек, - Заметив вскинувшегося на оскорбительное обращение испанского командира, тот мгновенно перестал улыбаться и заговорил добавив в голос металла, - Ты сейчас не дворянин, Панчо, я тебя только что поймал на разбое. У тебе ведь нет Requerimiento** (** документ дающий право захвата новых территорий, для Писарро, судя по всему, был подписан по факту) от твоего короля? Нет, я знаю, что нет, а поэтому ты сейчас как есть бандит по кличке Панчо, так что привыкай. И постарайся меня не злить, у нас для бандитов в качестве казни применяется посажение в яму со свиньями. Пожизненное. Иногда бывает по две недели так живут, есть умельцы, даже со голодными свиньями как-то договариваются. Но я думаю, до этого ты наших отношений обострять не будешь, правда Панчо? - "Дикарь" снова широко улыбнулся и упёр в него вопросительный взгляд.