— Думаю, понимают. Понимаете, неудачники?
— Понимаем, — ответил за обоих дон Педро де Авила, — вы говорите странно, но понять можно. Кто у вас старший?
— Мы оба здесь старшие и старше нас никого нет. Начинай исповедоваться, неудачник. Какие гарнизоны у вас в Порто-Белло и Санта-Марии, есть ли в гаванях корабли, или когда вы их ждёте?
— Я дворянин и требую к себе соответствующего отношения.
— Это справедливое требование, — кивнул Савелий, — как у вас принято казнить дворян?
— Зачем вам меня казнить? За меня заплатят хороший выкуп.
— Сильно сомневаюсь. Порто-Белло и Санта-Марию мы захватим, а вашему королю вряд ли захочется выкупать неудачников. Тем более, этого не захотят делать Кортес и Веласкес, а семья у вас нищая. Итак, у меня два вопроса, первый — про корабли, если вы готовы добровольно и чистосердечно сотрудничать, и второй — как у вас принято казнить дворян, если не готовы.
— Зачем тебе спрашивать его про корабли? — удивился Эль Чоло, — Сами не увидим, что ли?
— Вдруг они что-нибудь ценное ждут, вроде саженцев кофейных деревьев, а мы поторопимся и спугнём?
К сожалению, ничего ценного испанцы в Панаме не ждали. Никакого регулярного сообщения с Метрополией ещё не установили, корабли снаряжались частными лицами — могли прийти завтра, а могли через полгода. Своего флота у генерал-губернатора не было, единственный его недостроенный корабль сейчас разбирали союзники-чибча, пригодятся им и пиломатериалы, и железо. Вообще, чибча получили на разборку всю Панаму, на северо-восток, к Атлантическому побережью, их с собой решили не брать. Чудо увидели и хватит. Вряд ли они удовольствуются Панамой, вождь Чибча, дикарь по имени Муиска-Фомогата, уже послал за подкреплением, так что скорее всего они двинут ещё дальше на север, в Мексику, но планы свои пока скрывают, засранцы. Им же хуже. Чибча нужны Империи, а их армия нет, вот и пусть она убьётся где-нибудь в Мексике.
В Порто-Белло и Санта-Марии захватили полторы тысячи пленных, из них четыреста пятьдесят испанских оккупантов. Снова в трофеях животные-птицы, семена-саженцы, железо-бронза, ткани-нити, парусина-такелаж и золото-серебро. Не оставили ничего. Оба городка разобрали полностью, а что унести не смогли — сожгли. Пусть испанцы гадают — что здесь произошло и почему на развалинах-пожарищах нет трупов.
В Медельине соединились с колонной из Панамы. Варанка Камайук* (*батальонный командир. В подчинении имел 1000 человек), Апу Павка, довёл свой табор без происшествий. Сломала ногу одна лошадь, сдохли две коровы и восемь пленников, но это за происшествия не считается. Апу Павка получил повышение, стал Атун Апу* (*бригадный генерал. В подчинении имел 4000–5000 человек) и губернатором Медельина.
— Что мы здесь оставим? — спросил Эль Чоло, в этой кампании он официально был Апускипаем* (*главнокомандующим). Сыну Солнца авторитета и так хватает, а ему лишним не будет.
— Скотину и птицу, пятую часть. Семена-саженцы и пленных хиви, животноводов и земледельцев, тоже пятую часть.
— Войско?
— Тех и оставим, которыми он командовал. Ему здесь не воевать, испанцы теперь вряд ли скоро полезут, а на разведку трёх тысяч хватит вполне.
— Испанцев не отдашь? Среди них восемь кузнецов.
— Нет. Ни испанцев, ни железа. Воинов награди… Кстати, о наградах. Нужно нам ордена-медали учредить. Да и деньги нужны нормальные, а не нынешний суррогат… Пока награди испанскими серебряными монетами. Вот их-то точно дальше незачем тащить.
— Зачем им монеты?
— Сами себе памятных медалей «За взятие Панамы» наделают. Распорядись только образец изготовить, с колодкой, чтобы все одинаковые делали. Большего пока не заслужили. Не велика заслуга — пленных конвоировать. Апу Павке — кирасу, шлем, шпагу и золотую монету на медаль.
25 сентября 1520 года.
Основную часть захваченного скота, птицы, семян, саженцев и пленных хиви отправили в будущую Лиму, по горам распределили понемногу свиней, овец и коз — на развод и получение животноводческого опыта. Свиней нужно учиться откармливать всякими отходами, чтобы людей не объедали, овец стричь, а коз доить. Учить теперь есть кому, по семье хиви оставили вместе с животными, наказав не обижать ни тех, ни других.
Испанцев, судостроителей, моряков и всех люмпен-вояк отослали на озеро Титикака, под конвоем бригады трёхбатальонного состава, с наказом строить трёхмачтовую гафельную шхуну — один из мастеров такую уже строил в Испании, вот и пусть повторит. Необходимое для постройки дерево, железо, парусину и такелаж потащили на горбах, лошадей для этого жалко использовать, по горам они пока плохо ходят, люди лучше. Возглавлять первую судоверфь Империи Инков и город, который возникнет возле неё, назначили ещё одного толкового Варанка Камайука, Уанти Пачо, тоже повысив его до Атун Апу и губернатора будущего города Пуно.
Оставшееся войско разделили ещё на четыре части — две трёхбатальонные бригады отправили на восток и юг, налаживать контакты с тамошними дикарями и организовывать добычу селитры (на юге) и сока гевеи (в сельве на востоке); одну на запад, к строящейся Лиме, организовывать труд прибрежных подданных (все три бригады ушли под командованием, проявивших себя с лучшей стороны, вчерашних «майоров»).
Лиму теперь и охранять теперь нужно, и на «барщину» народ сгонять, а то там многие дикари полноценными подданными себя до сих пор не считают, откупаются от цивилизации вяленой рыбой и считают, что так и надо, что это нормально и навсегда. Нет, дорогие товарищи дикари, не нормально это и точно не навсегда, мобилизация экономики уже началась. Вам теперь предстоит и плотины строить, и поля-огороды возделывать, а потом ещё и моряками служить, больше моряков нам брать негде.
Полторы тысячи лучших воинов, взяли с собой в Куско. Из этих можно попробовать подготовить настоящих бойцов, уровня роты охраны и противодиверсионной борьбы, времён срочной службы Савелия — будущих командиров будущей настоящей победоносной армии Империи Инков.
В Куско вернулись двадцать пятого сентября, уже после осеннего солнцестояния. Жрецы порадовали стеклом, да не просто колбами, ретортами, мензурками, а лабораторной установкой для производства серной кислоты. Мощь! Вот ведь память. Один раз рассказал, как это теоретически должно работать и вот вам уже результат. До азотной кислоты, а с ней и взрывчатки с бездымным порохом, остался один шаг.
Жрецов, в свою очередь, порадовали добычей — семью кузнецами (одного отдали на верфь в Пуно), столяром-мебельщиком-краснодеревщиком и ювелиром-огранщиком камней, всех с полным комплектом инструментов.
Одними из главных трофеев Панамской кампании, хоть их никто и не мог оценить по достоинству, стали измерительные инструменты — пульгада* (*24,5 мм), фут* (*278,6 мм), вара* (*835,9 мм) и пасо* (*1393,2 мм). Взятые в трёх посёлках мерки-линейки были деревянными и вряд ли соответствовали своему эталонному значению, но это всё равно лучше, чем ничего. Савелий уже голову себе сломал, в размышлениях — откуда взять метр, как отправную единицу измерения всей системы СИ, ведь все учебники на неё завязаны, все чертежи, да вообще всё — весь технический прогресс. Метр сделали, отлили из платины эталон, а с него уже нарезали линеек из бронзы.
Наверняка они не полностью соответствуют одной сорокамиллионной части окружности земли по экватору, но вряд ли это так сильно критично. Пусть здешний метр будет на миллиметр короче, или длиннее, главное — система. Удобная и интуитивно понятная десятичная система. А совсем уж от балды, на глазок, принимать метр не хотелось из-за чертежей. Первым, простейшим механизмам и агрегатам это работать не помешает, а вот в более сложных, где производился расчёт эргономики, даже пятипроцентная разница скажется негативно. Либо дороже получится, либо работать будет неудобно. Одна тысячная на это вряд ли повлияет.
Кроме метра, из платины отлили эталонный килограмм и занялись стандартизацией товарно-хозяйственных отношений в империи, для введения в оборот нормальных денег. Так-то, деньги — зло, конечно, но как без них обходиться, Савелий себе просто не представлял. Вот нет сейчас в Империи денег, но всё равно ведь полного бартера не получается, используются в доплату листья коки, раковины мульу и медные «топорики» — суть те же монеты, только вводимые в оборот кем угодно, а не государством.