Тихо вокруг было, ни души, ни стражника. Солнце не встало еще, свет неверный, призрачный.
Филька не спал, но подошедшему Ваньке внимания не уделил, только раз взгляд бросил, будто неинтересно ему, а во все глаза смотрел куда-то вбок, поверх Ванькиной головы.
— Висишь? — спросил Ванька.
Не отрываясь, смотрел Филька свое. Ванька продолжал лениво:
— Виси, виси… Я тебе устрою… Виси пока…
Это Фильку заинтересовало. Умные, пакостные глаза обратились к Ваньке то ли с недоумением, то ли с жалостью.
— Ну ты и дурак… — сказал сочувственно.
Ванька хотел ответить, но тут краткая судорога резанула по голове от виска, парень едва не заорал, в глазах потемнело, темными глазами в землю уставился, ничего не понимает.
У Фильки при этом — что странно — мелькнула в глазах зависть и исчезла. А сам вор обратно вбок уставился. Ванька взгляд проследил, охучавшись. Рядом с забором к самым воротам подступала стена, высоко над землей горело окошко. Туда Филька и уставился. Ванька ничего не понял,,да и не хотел понимать, блаженство к нему возвращалось. И хотелось вора поучить.
— Тварь ты пакостная, потрох сучий. Вот ты думаешь, что делаешь?
Филька вздрогнул, но не от речей Ванькиных, а от увиденного. Со странным весельем посмотрел вниз, сказал ехидно:
— He-а… Мне незачем, тебе думать надо. Я и так проживу.
Филька бросил взгляд в окошко, потом — на Ваньку, произнес теперь с удивлением:
— Вот же дубина… Еще и стоит…
Обратно в окошко уставился, да с таким лицом, что Ваньке не по себе сделалось. Что-то там происходило совсем необычное, Ванька шагнул к стене.
— Глянь, полезно будет, — процедил за спиной Филька.
Парень прыгнул, ухватился за наличник, подтянулся.
Посреди тесной комнатки на столе лежал мертвый Король. В головах стояла Девица в железной одежде воина, с окаменевшим лицом, напоминавшим лицо покойника. Пальцы ее медленно двигались по голове Короля oт лба к затылку, и страшное происходило под ними. Вчера еще седой, с высохшей кожей, Король лежал теперь черноволос, морщины разгладились, лицо пополнело, налилось силой. Один кровавый разруб был прежним, вдоль него ползли пальцы, и где они проходили, исчезала кровь, смыкалась кожа, исчезал след удара.
Когда завершили пальцы свой путь, Король открыл глаза, уставился в потолок неживым взглядом.
Ванькины пальцы тут разжались, упал он на землю, огляделся. Свет предутренний неверен, все как ненастоящее, только Филька-вор настоящий, во все глаза внутрь глядит. Прыгнул Ванька обратно, а за окном сошлись в воинственном объятии Король с Девицей, целуются.
Ванька спрыгнул на землю, Филька тоже глаза отвел.
— Ушли, — посмотрел на Ваньку с сочувствием. — За тобой пошли. Сейчас они удивятся, готовься. Будешь с ней силами меряться. Она отмерит…
— Она?
— Она, она. Своих мотыльков никому не дает, сама давит.
В доме закричали, зашумели.
— Тебя потеряли, но не бойся, найдут скоро, — сказал Филька и удивился. — Парень, эй! Чего стоишь? Давить тебя будут! — Филька на воротах заерзал, засуетился. — Ладно, хрен с тобой! Ты меня однажды спас, помогу. Бежать надо! Вставай, дурак, утро!
Ванька очнулся.
— Вон лестница, — погонял Филька. — Быстро беги!
Кинулся Ванька к забору, схватил лестницу и замер, не знает, что делать.
— Сюда тащи!
А в доме шумели все громче.
— Ставь, отцепляй меня! — шипел Филька.
Ванька засомневался, вор торопил:
— Без меня не уйдешь, дурак, убери железы!
Скоро упал он под ворота. Ванька побежал в сторону, остановило его Филькино шипение:
— Лесенку бери, лесенку!
— Да зачем?
— Бери!
С двух сторон вцепились в тяжелую лестницу, побежали вдоль забора. И вовремя, шум докатился до дверей, посыпались на двор стражники.
В густом кустарнике двигались беглецы вверх по склону, в горы. Снизу долетали крики, стражники седлали лошадей.
Скоро выскочили Ванька с Филькой к глубокой расселине, на дне которой ревел горный поток. Побежали над обрывом, разнесенные края которого сближались в одном-единственном месте, там с двух сторон нависали над пропастью каменные глыбы, но расстояние между ними нельзя было перепрыгнуть, далеко. Туда и вел Филька-вор.
С трудом поставили лестницу концом вверх, примерились, чтобы конец попал на другой край. Лестница покачивалась, в любой момент грозя рухнуть в пропасть и утащить за собой беглецов. Но удержали. Конец встал на другую сторону.