Беглец на лугу кобылу осадил, заскалился:
— Че-го-о-о?
— Филька! — орал Сторож. — Другой раз поймаю, сам тебе ноги вырву! Понял?
— Ладно!.. — отозвался тот, нахлестывая кобылу.
— Дяденька, — подскочил Ванька. — Куда он ее?
Сторож с разворота замахнулся, но не ударил.
— Ну, говорил я тебе? Теперь сам в сарае посидишь. Братья вечером приедут, разберемся с тобой.
Так Ванька под запор попал. Лежал на сене, смотрел на двор в щелочку. Там было пусто, только пацаны время от времени по своим делам пробегали, то с вязанками, то с мехами какими-то. И ни один не оглянется, хотя понятно, что знают про Ваньку. Один раз появился и детина-подросток. Остановился, взгляд украдкой бросил. Потом исчез. И скоро у задней стенки зашевелилось что-то. Затрещало. И шепот:
— Паря, слышь? Спишь ты, что ли?
— Не сплю, — отозвался Ванька неласково.
— Уходить тебе надо. Худо будет.
— Да ну вас…
— Дурак, ты Фильку-вора выпустил. Давно он Братьям проказы строил, все поймать не могли. Поймали, все думали, лошадьми его рвать или деревьями, а ты и выпустил. Не простят.
— А куда он Алену поволок?
— Девку-то? А чего она тебе?
— Чего? — злился Ванька. — Невеста!
— Это еще никто не знает.
— Ты потише там! Я знаю. Куда?
— Отсюда не выйдешь, не узнаешь. Братья приедут, устроят тебе свадьбу. Я тут досочку подломил, только сено разрой, а там беги к запретному лесу. Да не жди, дурак.
И стихло. Ванька прислушался: на дворе копыта застучали, заговорили Братья, показалось Ваньке, не по-доброму. Сердитые. Тут Ванька за сено взялся.
Проскочил задами, мимо баньки, через речку, бугор, ко второй речке, которая в обратную сторону течет. Куда Сторож ходить запретил. Речка оказалась бурная, а ход через нее — один: посредине стоял камень, покачивался. Ванька засомневался, ступать было боязно. И как раз Братья зашумели издалека, пропажу обнаружили. Ванька примерился, прыгнул на камень, тот перевернулся, рухнул беглец в воду. И не видел, что проводили его из кустов внимательные глаза. Когда парня понесло, ударяя о камни, через голову переворачивая, из кустов вылез мужик. Знакомый, из Ванькиной деревни, Митрием звать. И побежал в другую сторону, пригибаясь, чтобы никто не видел.
А Ваньку несло тем временем, поток сильный, не выгребешь, поколотило его на перекате, потом вода вспенилась, швырнула парня вперед и вверх, полетел неведомо куда. Водопад.
В темном лесу, в заводи прибило Ваньку волной к берегу. Голова под водой, волосы — поверху. Тут бы и сгинул, но потянулись к нему чьи-то руки, взяли за плечи.
Когда беглец очухался, светило солнце, рядом горел костерок, над которым сушились его, Ванькины, порты. Парень от удовольствия обратно глаза закрыл, повернутся на бок, но заснуть не вышло.
— Вставай.
— Не буду, — ответил Ванька, не открывая глаз.
— Ну лежи тогда, а я пошел.
У костра сидел, улыбаясь, детина. Тот самый, переросток.
— Слушай, — сказал Ванька. — Ты меня выпустил? Звать-то как?
— Пронька.
— А я — Ванька. И совсем я запутался. Что тут происходит, знаешь?
— Да ничего…
— Ничего «ничего»…
— По дороге расскажу, а сейчас лежать некогда. Пошли.
— Куда?.. — безнадежно протянул Ванька.
— Туда…
Ванька сел:
— Ты, значит, знаешь, куда?
Пронька усмехнулся, но невесело:
— Туда, куда ж еще? Тут все пути — в одну сторону, а лежать будем, могу и не рассказать, помешают.
И пошли. Места вокруг лежали красивые, чистые, лужки, перелески, речушки вьются. Пронька дорогой рассказывал:
— Девка, которую ты из бани вывел, — проклятая. Бывает, в колыбели когда скажет мать, «чтоб тебя», мол… Проклянет, одним словом… Или по другому какому случаю, выходит, что проклятый. Девка в бане и жила всю жизнь, выросла там, только видно ее не было, невидимая. Братья давно думали, как от нее избавиться, да не выходило.
— А старуха при чем?
— Я же говорю, проклятая. Получается, вроде как дочка ее, Старухина. Ну и Братьям непокой: со старой ссориться нельзя. Беда…
— Чего ты заладил: тут беда, там беда?…
— Что делать, — вздохнул Пронька, — тут везде…
Шли дальше. Солнце — поверху, трава — понизу. Пронька говорил:
Бежать сюда, в запретный лес, надо было, потому что там везде — Братьев земля, куда ни беги, сам сыщешься.
— А здесь чья?
— Увидишь, если дойдешь.
— Слышь, — спросил Ванька, — а чего ты в портах теперь? Там без портов был.
Пронька покривился, ответил нехотя:
— У меня припасены были.
— Не обижайся, мне непонятно было, и все. Странно тут…