— Не трогайте её лошадь, — ответила Габриель и последовала за Зеной.
Часть 7
«Защищенные покровом ночи и согретые жаром костра…»
Отблески костра танцевали на изящных чертах лица поэтессы, такие же языки пламени мерцали и в её серебристых глазах. Сафо, слушала певицу с вежливой внимательностью, но от Габриель, слушавшей и наблюдавшей не менее внимательно, не укрылось то, что стихи Каллиопы были далеки от учения Десятой Музы.
Габриель, будучи бардом, а не поэтессой, не имела никакого представления о том, как сделать так, чтобы стихи тронули чью-то душу, но она знала, как ткутся истории. Искусством был не сам рассказ, а его плетение. Наверное, это было справедливо и для поэзии. Габриель улыбнулась и прислонилась спиной к поваленному стволу дерева, который она так удачно провозгласила своей и Зены собственностью.
В надежде, что Зена возвращается, Габриель обежала взглядом весь лагерь. Ее взору открылся вечерний привал — небольшие костры под защитой деревьев образовывали круг. У них все еще сидели отдельные члены труппы, но большинство уже собралось в центре лагеря послушать Сафо. Скорее всего, это была обычная картина — Сафо тратила своё время и делилась талантом с труппой, а та — жадно впитывала новые знания.
Габриель тоже жаждала внимания поэтессы, но пока что стеснялась открыться в том, что она — бард, стеснялась, хотя её просто подмывало сделать это, спросить у Сафо творческого совета. Так что Габриель просто наблюдала на расстоянии, по мере сил запоминая услышанное. Когда придёт время, она обязательно поговорит с Сафо; может быть, даже расскажет одну из своих историй. Может быть. Габриель ещё раз поискала взглядом Зену.
Сафо сделала очередной медленный глоток из кубка, наслаждаясь вкусом, но ещё больше — отрешенностью и нечувствительностью к боли, которые — она точно знала — вскоре последуют. Чем ближе к Афинам, тем больше ей приходилось пить, чтобы заглушить боль. Скоро она столкнётся с тем, что все её спутники, возможно, были правы. Все эти годы путешествий — зазря. Всё, что она писала и пела, было лишь словами, брошенными на ветер, который разнёс её имя, вместо того, чтобы призвать её единственную любовь.
«Что же мне делать после Афин?» — тоскливо подумала поэтесса, делая ещё глоток благословенного вина.
Слух Сафо был настроен на ритм и слова, звучавшие из уст Каллиопы, но взгляд поэтессы то и дело возвращался к Габриель. Сафо хотела позвать девушку ближе к остальным, но потом поняла, что место, которое выбрали бард и воительница, было хорошо просматриваемым. Это и, конечно, вино подняло настроение поэтессы. Она намеревалась ночью понаблюдать за ними. Они заинтриговали и очаровали её. Эти двое возбудили её любопытство сверх всякой меры. Они были невероятной загадкой для поэтессы, и она собиралась её разгадать.
Сафо не отрывала взгляда от Габриель, когда одна из девушек разносила тарелки с ужином. Габриель, конечно же, оставила тарелку для воительницы. Даже не видя Королевы Воинов, Габриель ждала её. Сафо про себя улыбнулась, когда Габриель стала озираться, вглядываясь через свет костров в ночную тьму. Зена ещё раз обходила лагерь. Похоже, что воительница просто не могла сидеть на месте. Она прочесывала лагерь весь вечер и ночь, то проверяя охрану, то свою лошадь, либо точила свой проклятый меч. Сафо прыснула, вспомнив, каким взглядом наградила её воительница, когда поэтесса спросила, собирается ли Зена точить свой меч всю ночь. Сафо пыталась научить Эрато своей новой пьесе для лиры, а скрежет, производимый Зеной, нарушал всю идиллию и наматывался на уши. Габриель, казалось, не слышала этого звука или больше — даже наслаждалась им. Сафо ощутила на себе пронзительный взгляд Габриель, когда воительница отложила меч и возвестила, что собиралась проверить всё ещё разок. Сафо любовно погладила свою лиру и прислушалась к чтению Каллиопы, продолжая размышлять о загадке отношений Зены и Габриель.
Поэтесса заметила внезапную перемену в блеске глаз Габриель. Девушке даже не нужно было оглядываться, чтобы понять, что приближалась воительница. Сафо догадывалась, что Габриель чувствовала перемену в воздухе, или узнавала Зену по звуку шагов, или даже по запаху, разносящемуся перед ней легким ночным ветерком.
Да, Зена возвращалась к костру, и Габриель не глядя почувствовала это. Несколько мгновений спустя, перед Габриель появились две ноги в тяжёлой обуви, принадлежавших не кому иному, как Королеве Воинов. Она с улыбкой села, скрестив свои невероятно длинные ноги, и с готовностью приняла протянутую спутницей тарелку с едой. Сафо чуть-чуть подвинулась — кто-то закрыл ей обзор — и продолжила анализировать действия этой парочки. Габриель говорила, а Зена слушала. Наверное, это уже вошло в обыкновение, что Габриель говорила в то время, как Зена слушала. Сафо тихо хихикнула, оценивая поведение воительницы. Она медленно ела, изредка бросая взгляды на свою спутницу и улыбкой или замечанием поддерживая беседу. Но Сафо забавляло не «огромное» участие Зены в беседе, а взгляды, которые она украдкой бросала на Габриель, когда та не видела. В этих быстрых, тихих взглядах были такая мягкость и такая любовь, что Сафо не верилось, что такие чувства могли светиться в глазах, умеющих быть холодными как лёд.