Затаив дыхание, Сафо наблюдала за Габриель. Глядя на отблески костра, танцевавшие на рыже-золотистых волосах сказительницы, Сафо внезапно поняла, что та была прекрасной до совершенства. Глаза Габриель ярко блистали таким жизнелюбием, что у Сафо захватило дух. Улыбка барда была такой же обезоруживающей, как и её невинность, определявшая ее поведение. Сафо покачала головой, дивясь странному промыслу Афродиты. Юная женщина была самой любовью и светом, великолепным отражением мудрости и невинности. А рядом с ней сидела та, что была воплощением власти и тьмы человеческих страстей.
Сила и опасность исходили от каждого решения Зены. Грива её волос цвета воронова крыла развевалась, как у дикого зверя, а пронзительный взгляд лазурных глаз мог бы останавливать сердца. Когда-то Зена принадлежала Аресу, и Сафо не сомневалась, что Королева Воинов служила богу войны так, как ни один бог не мог представать даже в самых дерзких мечтаниях. Её убийственные замашки вошли в легенды. Но, несмотря на ужасающе огромные стены гнева и тьмы, возведенные воительницей вокруг собственного сердца, Габриель как-то смогла найти дорожку внутрь этой страшной твердыни. Смертельно холодные глаза Зены теплели каждый раз, когда Габриель появлялась в поле её зрения, и если Зена когда и улыбалась своей ошеломляющей улыбкой – то эта улыбка предназначалась одной Габриель. Сафо поняла, что об этих новых членах труппы можно было с уверенностью сказать две вещи. Во-первых, между ними существовала связь, которую никогда не сможет прервать ни Смертный, ни Бог. Это была такая любовь, о какой слагали легенды. А во-вторых, они пока не осознали свою любовь. Сделав такие выводы, Сафо отпила ещё вина. Она была уверена, что эти двое даже не целовались. Но сексуальное напряжение между ними было так велико, что его можно было ножом резать. Вдруг в голову поэтессы пришла идея. Она сведёт их. Да, она, Сафо, так называемая Десятая Муза, Певица Любви, ещё до конца турне вдохновит Зену и Габриель признать и без того очевидную любовь.
Мысленно поздравив Зену и Габриель со своим начинанием, Сафо прикрыла глаза и вознесла хвалы музам. Новое занятие, требующее усилий, отвлечёт её от мысли о приближающемся разочаровании, поджидающем в Афинах. В конце концов, будет о чем писать: впечатлений хватит на несколько лет вперёд. Отпив ещё глоток, Сафо громко рассмеялась.
- Сафо? – робко спросила Каллиопа.
Она уже закончила читать стихотворение, а Сафо просто сидела и смеялась с закрытыми глазами и зловещей ухмылкой на лице.
Поэтесса сморгнула и посмотрела на молодую певицу.
- Каллиопа, - извиняющимся тоном начала Сафо. – Прости, я не над тобой смеялась.
У певицы словно камень с сердца свалился. Сафо продолжала:
- Каллиопа, у тебя всё в порядке с размером, а образы просто чудесны! – улыбка певицы стала ещё шире. Когда Сафо продолжила, её улыбка исчезла. – Но этот вымысел, он… он… он… - Сафо хотела сказать это помягче… он совершенно обычный.
Габриель прервала разговор с Зеной на середине предложения, чтобы послушать критику Сафо. Зена усмехнулась и продолжила есть в установившейся тишине.
- Используй слова, которые кажутся простыми, а на самом деле – разные. Слова, которые могут описать незатейливую вещь, но сложным образом.
Молодая певица вопросительно взглянула на Сафо. Та положила лиру и поднялась на ноги.
- Так, посмотрим, - поэтесса потерла подбородок и осмотрелась.
Глаза Сафо остановились на Зене и загорелись озорным огоньком. Та перестала жевать и замерла, не ожидая от знаменитой поэтессы ничего, кроме проблем.
Сузив глаза, воительница бросила на неё предупреждающий взгляд. Сафо подняла бровь, бросая вызов.
- Какого цвета глаза Зены? – громко спросила Сафо.
Зена нахмурилась. Габриель улыбнулась.
- Они ярко-голубые! – ответила Каллиопа.
- Так и знала, что ты это скажешь, - хихикнула Сафо.
Девушка передернула плечами.
- Лазурные! – воскликнула Талия.
- Сапфировые, - заметила Клео.
- Небесно-голубые, - добавила Лаки со смешком.
- Красивые слова для красивых глаз, - сказала Сафо, взмахнув ресницами в сторону воительницы.