— А как же Радар?
Он снова посмотрел на меня, как на идиота.
— Она может зайти внутрь через собачью дверь и выйти обратно, если понадобится сделать свои дела.
Я подумал, что ребёнок или худощавый взрослый, который захочет что-нибудь украсть, может сделать то же самое.
— Да, но, кто будет её кормить?
Наверное, нет нужды говорить вам, что моё первое впечатление о мистере Боудиче было не самым приятным. Я считал его злобным ворчуном, и не удивительно, что он жил один — жена прибила бы его или бросила. Но, когда он посмотрел на старую немецкую овчарку, я увидел что-то ещё: любовь и тревогу. Вы знаете, как говорят о человеке, находящемся на пределе? Лицо мистера Боудича говорило именно об этом. Должно быть, ему было мучительно больно, но в тот момент всё, о чём он мог думать, всё, что ему было важно, — это его собака.
— Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт. Я не могу оставить её. Придётся взять с собой в долбаную больницу.
Звук сирены достиг калитки и стих. Хлопнули двери.
— Они не позволят вам, — сказал я. — Вы должны это понимать.
Он сжал губы.
— Тогда я не поеду.
«Куда вы денетесь», — подумал я. А потом я подумал кое о чём другом, только это совсем не было похоже на мою мысль. «У нас был уговор. Выброси из головы сбор мусора на шоссе — здесь начинается твоя часть уговора».
— Есть кто? — раздался чей-то крик. — Это «скорая». Кто-нибудь может открыть калитку?
— Разрешите мне оставить ключ, — сказал я. — Я покормлю её. Только скажите, сколько нужно …
— Есть кто? Если не будет ответа, мы войдём!
— … и как часто.
Мистер Боудич был весь в поту, и круги вокруг глаз, похожие на синяки, стали темнее.
— Впусти их, пока они не сломали сраную калитку. — Он издал резкий прерывистый вздох. — Вот же проклятое дерьмо.
Мужчина и женщина на тротуаре были в куртках с надписью «Служба скорой помощи округа Аркадиа». Рядом стояла каталка с хреновой кучей оборудования на ней. Они убрали в сторону мой рюкзак и мужчина изо всех сил пытался отодвинуть засов. И справлялся не лучше меня.
— Он за домом, — сказал я. — Я слышал, как он звал на помощь.
— Отлично, но я никак не могу справиться с этой штукой. Помоги-ка, парень. Может, мы справимся вдвоём.
Я взялся за ручку, и мы потянули. Засов наконец дёрнулся в сторону, прищемив мне большой палец. В порыве, я едва это заметил, но к ночи большая часть ногтя почернела.
Они пошли вдоль дома, каталка пробивала себе пусть сквозь высокую траву; оборудование, наваленное на неё, подпрыгивало и дребезжало. Из-за угла прихрамывая вышла Радар, рыча и пытаясь выглядеть угрожающе. Она старалась изо всех сил, но после всего волнения, у неё осталось мало сил.
— Лежать, Радар, — сказал я, и она опустилась на брюхо, выглядя благодарной. Медики всё равно обошли её стороной.
Они увидели мистера Боудича, распростёртого на ступеньках крыльца, и принялись разгружать оборудование. Женщина сказала что-то успокаивающее, мол, всё выглядит не так плохо, как кажется; сказала, что они дадут ему что-нибудь для снятия боли.
— Он уже кое-что принял, — сказал я и достал из кармана баночку эмпирина. Мужчина посмотрел на неё и сказал:
— Господи, они же древние. Всё, что в них было полезного, уже давно испарилось. СиСи, демерол. Двадцать должно хватить.
Появилась Радар. Она символически зарычала на СиСи, затем, поскуливая, подошла к своему хозяину. Мистер Боудич погладил её по макушке ладонью, сложенной чашечкой, а когда убрал, собака прижалась к ступеньке рядом с ним.
— Эта собака спасла вам жизнь, — сказал я. — Она не может поехать в больницу, и она не должна остаться голодной.
Я держал в руке серебристый ключ от задней двери. Мистер Боудич взглянул на него, пока СиСи делала ему укол, от которого он даже не моргнул глазом. Он снова тяжело вздохнул.
— Ладно, какой у меня на хрен выход? Её корм в большом пластиковом ведре в кладовой. За дверью. Дай ей чашку в шесть вечера, и ещё одну в шесть утра, если они оставят меня на ночь. — Он посмотрел на мужчину. — Оставят?
— Не знаю, сэр. Мне не платят за такие решения. — Он разворачивал манжету для измерения кровяного давления. СиСи взглянула на меня, будто говоря: да, они оставят его на ночь, и это только для начала.
— Чашку в шесть вечера и в шесть утра. Понял.
— Я не знаю, сколько корма осталось в ведре. — Его взгляд стал стекленеть. — Если придётся купить ещё, сходи в магазин зоотоваров. Она ест «Ориджен Реджионал Ред». Никакого мяса и закусок. Парень, который знает, кто такой Ницше, вероятно, способен всё это запомнить.