Джайя заметила мой рюкзак и опустилась перед ним на колени, скользя ладонями по его красному нейлону и чёрным нейлоновым лямкам. Эрис склонилась рядом с Радар, запуская руки в её шёрстку.
— Ооо, — произнесла Джайя, — это красиво, Чарли. Оно было сделано там, откуда ты пришёл?
— Да. — Скорее всего, во Вьетнаме.
— Я бы многое отдала, чтобы иметь такое же. — Она подняла рюкзак за лямки. — И такое тяжёлое! Ты сможешь его унести?
— Я попытаюсь, — ответил я, и вынужден был улыбнуться. Конечно, рюкзак был тяжёлым — кроме моей одежды и обезьянки Радар, там лежал дверной молоток из чистого золота. Клаудия и Вуди настояли, чтобы я взял его.
— Когда ты уходишь? — спросила Эрис.
— Дора говорит, если завтра я смогу дойти до городских ворот и обратно без обморока, то послезавтра.
— Так скоро? — спросила Джайя. — Как жаль! Знаешь, по вечерам устраиваются веселья, когда дневная работа окончена.
— Думаю, тебе придётся повеселиться от души за нас обоих, — сказал я.
Тем вечером Эрис вернулась. Она была одна, волосы распущены, вместо рабочей одежды — красивое платье, и она не стала тратить времени попусту. Или слов.
— Ты ляжешь со мной, Чарли?
Я сказал, что был бы счастлив лечь с ней, если она простит мне любую неуклюжесть, из-за того, что я до сих пор не имел такого удовольствия в своей жизни.
— Прелестно, — сказала она, и начала расстёгивать платье. — Сможешь потом использовать то, чему я тебя научу.
Касаемо того, что последовало дальше… если это был секс в благодарность, я не хотел об этом знать. А если это был секс из милосердия, всё, что я могу сказать, это «ура милосердию».
У меня было ещё два посетителя, прежде чем я покинул Лилимар. Клаудия вошла, ведя под руку Вуди в чёрном пальто из альпаки. Шрамы на месте глаз Вуди уменьшились и разошлись, но в щёлках была видна только белизна.
— МЫ ПРИШЛИ ПОЖЕЛАТЬ ТЕБЕ ВСЕГО НАИЛУЧШЕГО! — выпалила Клаудия. Она стояла близко к левому уху Вуди, и тот отстранился, слегка поморщившись. — МЫ НИКОГДА НЕ СМОЖЕМ ОТБЛАГОДАРИТЬ ТЕБЯ, КАК СЛЕДУЕТ, ШАРЛИ. ТЕБЕ ПОСТАВЯТ ПАМЯТНИК ВОЗЛЕ БАССЕЙНА ЭЛЬЗЫ. Я ВИДЕЛА ЭСКИЗЫ, И ОНИ ДОВОЛЬНО…
— Эльза мертва, с копьём в кишках. — Я не понимал, что злюсь на них, пока не услышал свой голос. — Погибло много людей. Тысячи, десятки тысяч, насколько я знаю. Пока вы оба сидели на своих задницах. Лию я могу понять. Она была ослеплена любовью. Она не могла поверить, что её брат был тем, кто сотворил всё это… это дерьмо. Но вы двое верили, вы знали, и продолжали сидеть на задницах.
Они ничего не ответили. Клаудия не смотрела на меня, а Вуди не мог.
— Вы были членами королевской семьи, единственными, кто остался, кроме Лии. По крайней мере, единственными, в ком жила надежда. За вами бы последовали.
— Нет, — сказал Вуди. — Ты ошибаешься, Чарли. Только Лия могла сплотить людей. Твой приход заставил её сделать то, что должна делать королева, — возглавлять.
— Ты когда-нибудь ходил к ней? Говорил ей, в чём заключается её долг, независимо от того, насколько это болезненно? Вы были старше, предположительно мудрее, и вы никогда не давали ей наставлений?
Снова тишина. Они были цельными людьми, и, следовательно, не были прокляты серостью, но они страдали от своих собственных недугов. Я мог понять, как это ослабило их, и вселило в них страх. Но я всё равно был зол.
— Она нуждалась в вас!
Клаудия потянулась и взяла меня за руки. Я чуть не вырвал их, но не стал этого делать. Тихим голосом, который она сама, вероятно, не слышала, она сказала:
— Нет, Шарли, ты был тем, в ком она нуждалась. Ты был обещанным принцем, и теперь обещание выполнено. То, что ты говоришь, — правда. Мы были слабы, мы потеряли мужество. Но, прошу тебя, не покидай нас в гневе. Пожалуйста.
Знал ли я до этого, что человек может выбрать не злиться? Сомневаюсь в этом. Но я знал, что тоже не хотел уходить таким образом.
— Хорошо. — Я говорил достаточно громко, чтобы она расслышала. — Но только потому, что я потерял твой трёхколёсник.
Она откинулась назад с улыбкой. Радар уткнулась носом в ботинок Вуди. Он наклонился, чтобы погладить её.