— Хорошо.
Он положил руку себе на лоб. Не скажу с уверенностью, потому что я стоял в дверном проходе, но мне показалось, что она слегка дрожит.
— И тебе придётся заплатить. Ты сможешь это сделать?
— Конечно. — Я бы попросил папу дать мне незаполненный чек и указал бы нужную сумму.
— После этого попроси их отменить еженедельную доставку, пока я не вернусь. — Мистер Боудич медленно провёл рукой по лицу, будто хотел разгладить морщины — безнадёжное дело. — Чёрт возьми, я ненавижу быть зависимым. Зачем я вообще полез на эту лестницу? Должно быть, отупел от таблеток.
— С вами всё будет в порядке, — сказал я, но идя по коридору к лифтам я думал о том, что он сказал, когда мы говорили о лестнице: «Проклятые врачи с их проклятыми плохими новостями». Наверное, он имел в виду то, как долго чёртова нога будет заживать, и возможно то, что чёртову физиотерапевту (возможно, чёртовому любителю вынюхивать) придётся приходить на дом.
Но я сомневался.
Я позвонил Биллу Харримэну и сказал, что он может сфотографировать меня с Радар, если он не передумал. Я передал ему условия мистера Боудича, и он сказал, что его всё устраивает.
— Он вроде как отшельник, верно? Я не могу ничего найти о нём в наших архивах или в «Зэ Бикон».
— Я не знаю. Вам подходит утро субботы?
Он согласился, и мы договорились встретиться в десять. Я сел на велосипед и поехал домой, легко крутя педали и тяжело размышляя. В первую очередь о Радар. Поводок висел в прихожей, дальше, чем я до сих пор проходил по этому большому старому дому. Я вдруг понял, что у Радар вряд ли есть идентификационная бирка. А это, скорее всего, означало, что нет и сертификата на собаку, подтверждающего отсутствие бешенства или чего-то ещё. Была ли Радар когда-нибудь у ветеринара? Я сомневался в этом.
Мистеру Боудичу доставляли продукты, что казалось мне престижным способом купить пиво и «скитлс», а магазин «Тиллер и Сыновья» был определённо престижным местом, где закупались люди из высшего класса, у которых было полно хрустящих бумажек. Что заставляло меня, как и моего отца, задуматься, чем мистер Боудич зарабатывал на жизнь перед тем как уйти на пенсию. У него была изящная манера говорить, почти как у профессора, но я не думал, что преподаватели на пенсии могут позволить себе делать покупки в магазине, который хвастался наличием «винного погреба». Старый телевизор. Нет компьютера (я готов был побиться об заклад) и нет мобильного телефона. А также нет машины. Я знал его среднее имя, но не представлял, сколько ему лет.
Когда я добрался до дома, то позвонил в «Тиллер» и перенёс доставку на три часа дня. Я подумывал взять домашнее задание с собой в дом мистера Боудича, когда Энди Чен впервые за очень долгое время постучал в заднюю дверь. В детстве мы с Энди и Берти Бёрдом были неразлучны, даже называли себя тремя мушкетёрами, но семья Берти переехала в Дирборн (возможно, к моему счастью), а Энди был умником, который посещал кучу предметов по углублённой программе, включая физику в соседнем филиале Университета Иллинойса. И конечно же он был спортсменом, преуспев в двух видах спорта, которыми я не занимался. Одним из них был теннис. Другим — баскетбол, под руководством Харкнесса, и я догадывался, зачем Энди пришёл.
— Тренер говорит, тебе надо вернуться и играть в бейсбол, — сказал Энди, проверив наш холодильник на предмет чего-нибудь вкусненького. Он выбрал остатки курицы кунг-пао. — Говорит, ты подводишь команду.
— Ой-ой, пакуй чемоданы, мы отправляемся в путь на поезде вины, — сказал я. — Но я так не думаю.
— Он говорит, тебе не надо извиниться.
— Я и не собирался.
— У него крыша поехала, — сказал Энди. — Знаешь, как он меня называет? Жёлтой угрозой.[16] Говорит: иди туда, жёлтая угроза, и приведи этого засранца.
— И ты миришься с этим? — Меня это одновременно удивило и ужаснуло.
— Он думает, это комплимент, который я нахожу забавным. К тому же ещё два сезона в Хиллвью, и я уйду играть в Хофстра. Первый дивизион — я иду к тебе. Во всю прыть, детка. И больше я не буду «жёлтой угрозой». Ты и правда спас жизнь тому старику? Так говорят в школе.
— Его спасла собака. Я просто набрал 911.
— Она не разорвала тебе глотку?
— Нет. Она милашка. И старая.
— Она не была старой, когда я видел её. В тот день она жаждала крови. А там жутко внутри? Чучела животных? Часы «Кит-Кэт», которые преследуют тебя взглядом? Бензопила в подвале? Дети говорят, он может быть серийным убийцей.
16
Жёлтая угроза — расистская метафора, изображающая народы «жёлтой» монголоидной расы Восточной или Юго-Восточной Азии в качестве экзистенциальной угрозы «белой» европеоидной расе и её народам.