Кровь могла остановиться и сама, но отпечаток… Это будет доказательством поощутимее. Паша и сам не знал, хотел ли он, чтобы все, сказанное голосом, было правдой. Может, для всех будет лучше, если он окажется сумасшедшим?
– Он прикасался к тебе. Помнишь, он проводил пальцем тебе по лбу, бил ладонью? В это время я собрал все необходимые биометрические данные с поверхности твоей кожи.
Паша удивленно открыл рот, но не заметил этого. Поверхность большого пальца вдруг ощутимо нагрелась.
– Прикладывай.
Зажмурив от напряжения правый глаз и прикусив губу, Паша осторожно поднес было большой палец к экрану и остановился в нескольких сантиметрах от него.
– Это точно взаправду? – спросил он мысленно.
– Не проверишь, не узнаешь. Ну же, не тяни!
Паша, затаив дыхание, коснулся экрана.
Тот осветился зеленым, принимая палец Паши как родной. Раздался едва слышимый щелчок, и дверь открылась, впустив в комнату тускловато-оранжевый свет снаружи.
Паша издал протяжный глухой сип, выпуская воздух из легких, и задышал снова.
– Что теперь? – спросил он, не решаясь выглянуть за порог.
– За дверью повернешь налево, пройдешь до конца коридора, там будет лифт. Вызовешь лифт, нажмешь кнопку «один».
– А дальше?
– А дальше будет видно.
– А если мне кто-то встретится? Я же не боец!
– Не сомневайся в нас, просто иди.
Паша сделал два глубоких вдоха, насыщая легкие кислородом как перед нырком, и, стараясь не думать ни о чем, кроме необходимости добраться до лифта, шагнул в неизвестность.
Выйдя в коридор, Паша невольно застонал сквозь зубы. Он оказался прямо под прицелом камеры, висевшей под потолком.
– Спокойно. Иди.
– Да иду я! – Он буквально заставлял себя переставлять враз одеревеневшие ноги. Сердце назойливым дятлом стучало в виски.
– Помоги, у меня сейчас удар случится! – взмолился Паша про себя.
– Все в порядке. Работаем. – Сердцебиение немного унялось, а ноги вновь стали сгибаться в коленях.
– Ты же не думал, что твой уход останется незамеченным навечно? Просто в данную минуту в комнате видеонаблюдения никого нет. Что, без сомнения, повлечет определенные негативные последствия для некоторых сотрудников данного объекта. Но тебе до этого дела быть не должно.
– Предупреждать о таких вещах надо! – Паша практически дошел до лифта и немного ободрился.
– Меньше знаешь – крепче спишь! – парировал голос менторским тоном. – Но ты прав, на будущее я учту эту особенность твоего организма.
Паша нажал кнопку вызова и замер, услышав где-то наверху глухой гул работающего механизма. Лифт приехал через долгие тридцать секунд, показавшиеся Паше вечностью.
– Никого, – пробормотал он, молнией заскакивая внутрь.
– А кого ты ожидал? – спросил голос слегка, как показалось Паше, заинтересовано.
– Собак, – ответил Паша. – Огромных немецких овчарок, натасканных убивать. Впрочем, и так неплохо. – На лифтовой панели было всего две кнопки. Он нажал на кнопку с цифрой один и удивился, когда понял, что они едут вверх.
– Меня что, держали все это время в каком-то подвале? – спросил Паша у голоса.
– Можно сказать и так. Сейчас поднимемся, и ты пойдешь направо, потом за угол. Затем зайдешь в кабинет номер четыре – он открыт – и вылезешь через окно.
– Окей, босс.
Лифт прибыл на первый этаж, выплюнув Пашу из себя с равнодушием лузгающего семечки подростка.
Напротив шахты маячили матовые двухстворчатые двери с надписью «Выход», горевшей приветливым зеленым огоньком. Паша, забыв обо всем, шагнул вперед и уже почти взялся за стальные ручки, но был остановлен безмолвным вопросом: – Павел Андреевич, вы далеко собрались?
– На выход, – недоуменно ответил он и тут же спохватился. – Извини, во мне что-то будто перемкнуло. Увидел табличку «Выход», ну и того… Как в каком-то тупом фильме. Наверное, сахар упал в организме.
Он повернул в коридор направо и через несколько шагов завернул за угол, оказавшись перед дверью с висевшей на ней цифрой «четыре». Паша дернул на себя ручку и вошел в оказавшееся действительно не запертым помещение, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Комната оказалась довольно большой, но была заставлена длинными шкафами, со скамейками между ними. Сверху дальней стены, на высоте примерно двух метров от пола было расположено узкое длинное окно фрамужного типа, через которое угадывались нечеткие силуэты деревьев, подсвечиваемые скудным лунным сиянием. Часть света попадала и внутрь, позволяя Паше разглядеть окружающие его предметы, не прибегая к искусственному освещению.