– Не должно. Вперед, к свободе!
– А забор не под напряжением? – Паша никак не мог отогнать мрачные картины, вьющиеся у него в мозгу.
– Все будет хорошо, поверь.
Паша глубоко вздохнул, прокрался к сетке и как мог накидал на колючую проволоку собранную в раздевалке одежду. Этого оказалось чрезвычайно мало для успокоения.
– Может, я сбегаю еще за какими-нибудь вещами? – с надеждой спросил Паша.
– И так сойдет, лезь. Я уже подготовил тебя.
– Да? А я что-то ничего не чувствую…
– Возьмись за сетку.
Паша послушно выполнил поручение ДЖАРВИСа. – Ничего. А что я должен… Постой, я почти не ощущаю поверхность, текстуру проволоки. Руки словно в невидимых перчатках, причем перчатки эти довольно толстые. В этом все дело?
– Верно. Я постарался максимально снизить твой порог чувствительности. Это должно помочь.
– Ну, хорошо. Тогда я полез?
– Поторопись.
– Да-да, тороплюсь, – ворчливо подумал Паша и взялся за дело. Ячейки сетки были достаточно крупными, чтобы туда пролезала нога, и это сильно облегчало задачу, хотя карабканье однорукого человека через забор само по себе было довольно трудозатратным делом. С другой стороны, дело усложняло запрограммированное ДЖАРВИСом онемение единственной оставшейся у Паши руки. Чтобы успеть перехватиться повыше, ему даже приходилось хватать проволоку зубами и благодарить судьбу за то, что ограда не была под напряжением.
Добравшись до завешенного тряпками участка, Паша немного помедлил, чтобы отдышаться, а затем решительно перебросил руку через верх забора и буквально втянул себя следом, ежесекундно ожидая вспышки дикой боли в пропоротом теле.
Ее, однако, не последовало. Паша оглянулся на свое недавнее обиталище и, не заметив ничего подозрительного, кулем упал в пожухлую траву на краю спасительного леса и по-крабьи, бочком, пополз под его укрытие.
– Паша, остановись на минутку.
– А что такое? – вскинулся Паша. – Я думал, что нам надо поскорее смыться отсюда.
– Да, но мне надо тебя маленько подлатать… Обернись назад.
Паша поглядел себе за спину и увидел блестящий темный след, тянущийся по примятой траве вслед за ним от самого забора.
– Едрена вошь, я что, истекаю кровью? – всполошившись, просипел он, оглядывая себя в поисках раны. Долго искать не пришлось. Распоротая сзади почти от колена штанина правой ноги прилипла к длинной ране.
– Есть немного. Ты зацепился при прыжке. Но ничего, сейчас я остановлю кровотечение. К счастью, крупные сосуды не задеты. Потеряно не так много крови, чтобы ты отключился, хотя теперь тебе придется сложнее. Я не смогу все время сдерживать твою чувствительность, ресурсы организма уже достаточно сильно исчерпаны. Надо будет потерпеть.
Паша ощутил нарастающую боль в ноге, словно кто-то плавно поворачивал тумблер от положения «ноль» к пятерке, а затем и дальше, примерно до семи по десятибалльной шкале. Это было еще терпимо. Вместе с болью вернулся и голод. В животе у Паши будто завелся Чужой, который кусал его изнутри, пытаясь вылезти на волю.
– Слушай, я очень хочу есть! – проныл Паша. – Ты ведь в курсе, что у меня гастрит, мне нельзя долго обходиться без еды.
– Гастрита у тебя больше нет, поздравляю, но поесть действительно необходимо. Нам нужно добраться до дороги.
– А дальше что? Домой, как ты говоришь, мне нельзя…
– Дальше доедем до Чехова. Я снял квартиру недалеко от местного вокзала…
– Ты? Снял квартиру? В Чехове?
– Не забывай, что я частично нахожусь в интернете. Мне удалось позаимствовать немного денег с одного из электронных кошельков для оплаты однушки по Огородной улице. Пересидим там какое-то время, пока тебя будут искать.
– Ты украл деньги? У кого? – от удивления Паша даже на время забыл про боль.
– Это совершенно неважно. Нам нужно решить определенные задачи, и средства решения не играют при этом никакой роли. К примеру, ты совсем недавно украл вещи, которые сейчас на тебе.
– А как же мораль? – не унимался Паша.
– Моральность и аморальность – чересчур человеческие, а значит, субъективные понятия. Тебе лучше думать о достижении цели.
– Ну, знаешь ли… – Паша с трудом встал и поковылял в глубь леса, – так можно далеко зайти. Кстати, в какой стороне дорога? Я же здесь заблужусь.