– В том-то и дело, что все, так сказать, «лишние» трупы были убраны с места преступления! – старик всплеснул руками столь точно изображая человеческие эмоции, что из двоих, находящихся помимо Паши в кухне фигур, именно сидящего с каменным лицом Глотова можно было принять за голограмму. – После того, как наши люди были ликвидированы, я уже не мог контролировать ситуацию. Ничто не мешало гсбшникам представить все в нужном им свете. Из местных, которые по факту занимались мелкой контрабандой табачной продукции, они сделали чуть ли не террористов, готовящих диверсию. Подкинули им емкости с использованным газом, иные улики…
– Твари, – мрачно резюмировал Паша. – Просто твари и ублюдки! Когда же все это кончится?
– Кстати, – Морган потер переносицу, – они решили ускорить процесс преобразования верховной власти. Забегали, как тараканы под тапком. Видимо, мы все-таки вывели их из равновесия. Завтра Первый и Главный Иерарх выходят в прямой эфир с обращением к нации. Там и планируется объявить о грядущей коронации.
– Трындец… – Паша опустил голову и весь как-то обмяк. Морган бомбардировал его такими новостями, к которым он был явно не готов. – Просто трындец. Эти упыри вот-вот добьются своего, а ты допустил, чтобы Некто – нашу единственную надежду на борьбу с этим гнусным режимом – ликвидировали! Замечательно! Изумительно!! Просто блеск!!!
Вместо ответа Морган беззвучно развоплотился, оставив Пашу наедине с Глотовым.
– Твою мать! – вслух выругался Паша и зло уставился на громилу.
– Даа, парень… Если бы мне не сказали, что ты актер, я бы ни секунды не сомневался в том, что у тебя поехала кукуха. Причем, наглухо. – Глотов скорбно покачал своей угловатой головой. – Я бы не прочь посмотреть представление, которое ты здесь устраивал последние полчаса, еще раз. Репетируешь? Как же тебя угораздило попасть в ту передрягу? Роль не поделили?
– Вы сегодня очень многословны. Если бы мне не сказали, что вы охранник, я бы подумал, что вы – литератор или там, поэт.
Глотов едва слышно крякнул.
– Спасибо за помощь с капельницами. И за еду, – Паша встал из-за стола и пошел наверх. Он прошел мимо хозяйской спальни, зашел в комнату матери и лег на кровать. Хотя он и провалялся в беспамятстве несколько дней, сейчас он чувствовал себя безумно уставшим.
Завтра его страна вступит на путь, в конце которого ее может ждать лишь одно – повторение событий семнадцатого года. Паша не сомневался в этом. Как и в том, что будущий крах новой империи станет гораздо кровавее. Все-таки недаром говорят, что история движется по спирали. И что она, к сожалению, зачастую, ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков.
Династия, традиции которой собирался возродить Узурпатор, обязательно рухнет. И, с большой долей вероятности, погребет под радиоактивными обломками не только граждан своей страны, но и добрую часть остального мира.
– Что же ты будешь делать, сынок? – за спиной лежащего на левом боку Паши раздался до боли знакомый голос.
Паша рывком обернулся на звук и увидел сидящего за столом отца. Он был именно таким, каким запомнил его Паша. Припорошенные ранней сединой короткие волосы, круглые очки в массивной оправе и знакомые морщинки в уголках темно-карих глаз. «Это от того, что я очень часто улыбаюсь!» – объяснял он недоумевающему сыну, который не мог понять, почему его папа похож на старичка.
Из нагрудного кармана клетчатой рубашки с коротким рукавом торчал краешек небольшого блокнотика, в который отец постоянно записывал свои мысли. На пашины просьбы показать эти записи, отец лишь отшучивался, говоря, что у Паши еще нос не дорос, хотя нос у сына уже тогда был весьма выдающейся чертой его лица.
– Папа, это ты… Но как? – Паша сел на кровати и во все глаза уставился на отца, не веря в реальность происходящего.
– Ты прав сынок, это – лишь сон, – подтвердил отец и в излюбленной манере скрестил на груди руки. – Но это не отменяет серьезности вопроса, который я тебе задал. От твоего ответа зависит очень многое!
– Пап, ты знаешь, я не верю в загробную жизнь и все такое, но… – Паша не удержался и наклонился вперед, протянув правую руку, чтобы дотронуться до отца. Его пальцы ощутили шершавую материю папиных серых брюк и с испугом отдернулись назад.
– Все нормально сын, – отец тоже потянулся к Паше, и их руки соприкоснулись в рукопожатии. Ладонь отца была теплой и твердой. – Тебе раньше снились сны, которые невозможно было отличить от реальности? У меня частенько такое случалось.