– Я про те средства, что ммм, так сказать… пропали с… эмм… – священник внезапно засмущался, хотя наличие зарубежных счетов Сефербия давно уже не было секретом для Первого, и святой отец знал об этом.
– Все будет возвращено до цента, не переживай, старина, – Первый радушно улыбнулся иерарху и легонько похлопал того по руке. – Завтра же я распоряжусь, чтобы транш был осуществлен. Кстати, как поживает Таврибий? – Первый намеренно перевел тему на любовника святоши, чтобы тот не сильно расслаблялся. – Я слышал, что у вас случилась небольшая размолвка? – с фальшивой участливостью в голосе продолжил он.
– Э, да нет! Ничего такого! – вскинулся Сефербий и воровато оглянулся по сторонам. – У нас все хорошо! – последнюю фразу он произнес громким шепотом, косясь на стоящего у двери Брудова.
– Не беспокойся, отец, моему человеку не интересны подробности твоей личной жизни, – усмехнулся уголком рта Первый. Брудов стоял на страже как истукан и, похоже, даже не моргал. Первый был очень доволен этим приобретением.
Сефербий раздраженно хмыкнул и снова уткнулся было своими седыми усами в бокал.
– Я бы на твоем месте подождал окончания сегодняшнего эфира, – Первый подпустил в голос металлические нотки, указывая на стоящую на столе бутылку. – После него тебя и твоего давнего… друга ждет небольшой и, надеюсь, приятный сюрприз.
Главный иерарх недоверчиво посмотрел на Первого и, спустя мгновение, с сожалением отставил виски в сторону. – Что за сюрприз? – уточнил он настороженно и громко икнул.
Первый хотел уже отмахнуться от нетрезвого собеседника, но тут раздался торопливый стук в дверь, а затем она приоткрылась, и внутрь просунулась голова одного из распорядителей трансляции.
– Господина Главного Иерарха просят пройти в гримерную для подготовки к съемке, – пропищал он тоненьким голоском под пристальным наблюдением Брудова.
– Давай, отец, пора немного поработать! – Первый лукаво подмигнул Сефербию.
Тот вяло кивнул, с преувеличенным кряхтением поднялся со своего кресла и, бросив прощальный взгляд на виски, посеменил к выходу.
Брудов, пропустив святошу, вновь принял вид статуи и даже, казалось, не дышал.
Первый остался один на один со своими мыслями.
Возможно, скоро ему потребуется новый человек во главе Церкви Аалекта. Страсть Сефербия к мужеложству не находила понимания у будущего царя России. Он мог простить корысть, смириться с жадностью и вероломностью, но эта противоестественная пакость… К тому же, слухи о предпочтениях нынешнего Главного Иерарха давно покинули ближний круг и широко распространились в массах. Об этом ему докладывал тот же Семенов…
Первый не хотел, чтобы одна из главных духовных скреп его народа ассоциировалась с гнусной педерастией. Если потребуется, он выполет хоть половину церкви, но добьется ее чистоты. Это послужит хорошим примером и для остальных. Но сначала нужно сделать решающий шаг к абсолютной власти…
– Брудов! – позвал Первый громилу.
– Да, Хозяин? – отозвался тот от двери, поворачивая к нему свою уродливую башку.
– Как ты относишься к педерастам? – Первый надеялся застать своего охранника врасплох этим вопросом, но тот совершенно безэмоционально ответил: – Ненавижу, – и снова замер.
Первый хмыкнул в кулак. Да, с Сефербием надо будет разобраться.
В дверь снова постучали. Но этот раз стук был размеренный и четкий, будто марш на параде.
Брудов открыл дверь и впустил в зал невысокого мужичка в форменном камуфляже личной охраны Хозяина. Лицо его было знакомо Первому – этот человек, в прошлом, неоднократно нес дежурство в числе личных охранников государя, но затем был заменен на более молодого сотрудника.
Брудов о чем-то тихо спросил вошедшего, и тот начал ему что-то торопливо отвечать.
До эфира оставалось не более десяти минут.
Сефербий томился за широким столом, предназначенным для телеобращения, истекая потом под ярким светом софитов. За его спиной была расположена огромная плазменная панель, транслировавшая, в данный момент, какие-то абстрактные узоры. Отец кинул на нее всего один быстрый взгляд – этого ему хватило, чтобы в глазах зарябило от хаотичного многоцветия.
Небольшой зал перед помостом, на котором стоял стол, был заполнен несколькими сотнями наиболее приближенных к власти – промышленников, чиновников, актеров и прочих деятелей. Многие из них, Главный Иерарх точно это знал, вели нешуточную борьбу за право попасться на глаза Первому. Многие надеялись после окончания церемонии задать государю вопрос или поделиться своей бедой, что, в свете последней истории с пропажей денег со счетов, было общей темой практически для всех здесь присутствующих. Зная Первого, Сефербий сомневался, что планам этих напыщенных индюков суждено сбыться.