Ну, так я думала в первые минуты, за что потом мне было даже немного стыдно. Так как услужливая память подсказала, что это совсем не в духе Влада. У нас на фирме то же не девочки-одуванчики работают, и уж если Влад для них оказался «крепким орешком», то у незнакомки из прошлого века не было ни единого шанса. Но все равно… не очень приятно.И пахнет плохой постановкой. Хотя, кому нужна такая подстава? Хорошо, что мы возвращаемся домой. Плохо, что я ничего не придумала, чтобы объяснить нашу общую амнезию. Мы не придумали…
Впрочем, такие негативные мысли терзали меня недолго. В трактире Влад отказался есть, сославшись на отсутствие аппетита и головную боль. Сначала я не придала этому особого значения: мало ли, - только заказала кое-что с собой, так сказать, «на вынос». На ночь мы остановились в придорожной гостинице, где, как супруги получили одну комнату с одной же кроватью, но парой приличных кресел. Влад вызвался спать в кресле и быстро отключился, я устроилась на кровати. Разговаривали мы из-за всей этой истории мало, только и оставалось, что спать. С утра наскоро перекусили. Причем Влад больше ковырялся в тарелке, чем ел, но я и тут ничего не заподозрила, списав все на недостатки меню. Однако уже на подъезде к дому, я поняла, что что-то явно не так. Мало того, что Влад проспал всю дорогу, так он еще и стонать во сненачал. Я попыталась его разбудить, и наконец-то заметила, что он весь «горит». Потрогала лоб рукой. Да у него жар!
Тысяча мыслей пронеслась у меня в голове: отравился, отравили, подхватил какую-нибудь редкую болезнь: от оспы до бубонной чумы… Что делать, как лечить? Я в принципе не медик… Да, какие тут медики, так я – просто профессор Елизаров! Короче, когда мы прибыли в имение, мне было плевать, как кого зовут и что со мной будет, если кто-то заподозрит во мне самозванку. Меня волновал только Влад. И не потому, что мне его родственники голову по возвращении оторвут, а … потому что страшно мне тут одной, в чужой стороне. Я раздавала указания на право и на лево: отнести графа в его личные покои, положить на кровать, согреть воду, согреть постель, меня не волнует как (Влада к тому времениначал бить озноб), приготовить несколько одеял, бутылку коньяка, раздеть графа, переодеть в чистую сухую рубашку, приготовить стопкой еще несколько таких же, послать за доктором (толку-то, но так принято)… В общем, дел было невпроворот. Я даже ужинать не стала, какой тут к черту ужин! Хорошо хоть переодеться додумалась.
Почти всю ночь я просидела рядом, меняя компрессы, протирая тело коньяком за неимением спирта, ложку влила в графа, пол стакана со страху выпила сама. Давала пить и воду, много воды, которую заранее согрели, то есть прокипятили. Несколько раз пришлось переодевать больного, одной мне это было не под силу. Влад хотя на вид и не был качком, но весил отнюдь не как пушинка. Так что слуг за ночь я загоняла напрочь. Поэтому к утру осталась с мужем один на один. Однако повезло: к утру температура начала спадать. Я встала из кресла, умылась, и еще раз проверив лоб губами за неимением градусника (так меня научила мама), отправилась на поиски своих слуг, которые к восходу солнца исчезли, как чары.
Не знаю, какой в действительности была графиня Дориана де Жоффруа, но я была сущим монстром. С утра, для профилактики, вынесла всем мозг: почему у двери не обнаружилось ни одного бодрствующего дежурного лакея, ибо через чьи-то ноги я все же перешагнула (оказывается, все падают с ног… кто где); почему не готов мой кофе (как это я не пью кофе, когда все во дворе пьют кофе и шоколад?!); почему доктора все еще нет (ну, и что, что ему далеко ехать!); готова ли овсянка для графа (ну, и что, что он ее терпеть не может, есть будет как миленький!) и т.д., и т.п. Потом велела перестелить графу постель. На вопрос, как это сделать, если граф на ней спит, лично провела мастер-класс (помогла практика работы в реанимации в студенческие годы), чем безмерно удивила прислугу. Однако вела себя так надменно, как будто нас, аристократок, с детства учат перестилать постели, дабы инспектировать потом нерадивых горничных. Я вообще поняла, чем увереннее себя ведешь, тем проще окружающим проглотить любую твою несусветную чушь, особенно, необразованным слугам. Например, такую, какую мне нес доктор. Я даже посмотрела на него с интересом: надо же, какая фантазия у человека такой прозаической профессии… Впрочем, если не вдаваться в его рецепты и диагноз, смысл речи был таков: болезнь не смертельная и скоро пройдет сама, ну или не пройдет, но тут, как Бог на душу положит. К этому времени я и без доктора уже догадалась, что виной всему холодная вода в ручье и промокшие ноги.