Поэтому, после ухода местного эскулапа я выяснила, есть ли в замке: малина, мед, молоко и куры. Поскольку все нашлось, велела подать к обеду куриный бульон, а так же чай с малиной и медом. А на завтрак овсянку и теплое молоко с тем же медом. Кормить графа отправилась сама. Мой косяк, мне и исправлять. Ну, в том смысле, что могла бы и сразу сообразить, чем все это «закаливание» может закончиться для графа.
Короче, пять дней я (а со мной, конечно, и вся графская челядь) боролась с температурой ночью и капризами больного мужчины днем. Больной мужчина, это особое существо: нечто среднее между «умирающим лебедем» и бессмертным вампиром. Он изматывал меня, а я по ходу – весь замок. К концу недели я сама походила на бледное, но вредное привидение. Впрочем, к этому времени моя буйная активность постепенно сошла на нет: дали знать о себе и бессонные ночи, и бессистемное питание, и страх, глубоко спрятанный от окружающих, но не от себя самой. В конце концов, сорок лет, это уже не двадцать! Хорошо было только одно: слуги не только не доставляли мне проблем, они вообще старались мне на глаза не попадаться. Как я поняла, мадам де Жоффруа особо не утруждала свою память запоминанием их имен. Так что эту часть теста я не провалила, что касается плана замка или деталей моей биографии, то тут мне повезло, после смерти мужа графиня полностью сменила штат прислуги; замок она, конечно, не сменила, но чего не перепутаешь в спешке или после нескольких бессонных ночей? С родственниками графиня особо не роднилась, видно у них на Западе всегда так было. А подруги, побаловавшие меня своими визитами в последние дни болезни Влада, и сами все рассказали, даже упрашивать долго не пришлось. В случае чего, я ссылалась на свою новоприобретенную рассеянность и повторяла как мантру: «Ну, конечно, как я могла забыть?!». Кстати, как удачно, что всех, кто входит в твой дом, тебе заранее представляют… В обмен я поделилась с ними всеми новостями двора, какие смогла вспомнить. Ну, приврала кое-где… для солидности.
Сегодня я снова сидела в кресле у кровати Влада и клевала носом, но идти спать к себе упрямо отказывалась. Лучше так, чем необъяснимая тоска, тревога и одиночество. Сейчас Влад спал, но теперь ему ничего не грозило. Я пыталась читать в свете свечи, но тогдашние романы были так пресны по сравнению с тем, к чему я привыкла ранее, что навевали лишь скуку. Все эти нудные географические описания, длинные монологи, пространные рассуждения, невинные прелюдии, дальше которых не шли даже народные сказки, которые так любил Фрейд… Сущий кошмар для женщины, испорченной феминизмом и сексуальной революцией 20 века! В общем, книгу я отложила до лучших времен. Вместо нее я взяла в свои руки прохладную ладонь Влада… и попыталась согреть ее своим дыханием. Мне уже так хотелось нормально пообщаться. С кем еще я тут могла откровенно поговорить по душам? Он был мне не только, вернее, не столько супругом, сколько единственным другом и, как это ни странно, единомышленником. В том смысле, что мы даже думали одинаково… для своего времени, конечно. Он понимал меня, а я – его, с той лишь поправкой, что он думал, как мужчина, а я – как женщина. И вот тут я его понимала не всегда, как и он меня. Но все равно, мы были ближе друг другу, чем однояйцевые близнецы.
- Привет, лисичка! – за своими мыслями я не заметила, как Влад проснулся.