Отвлекающий маневр, к счастью, подействовал. Вскоре Молли забыла о всех печалях и с энтузиазмом занялась булочками. В самый разгар работы раздался резкий стук в дверь черного хода. Это был сигнал — чудовище прибыло, и празднику конец.
— Войдите, — крикнула Кариcса, вытирая руки. Вдруг она вспомнила об усилиях, которые делала раньше, чтобы выглядеть прилично.
О чем она думала? Человек так любит свою умершую жену, что носит горе, как почетный орден. Неудивительно, что он не замечает ее существования. Разве что позволяет поиграть с его дочерью.
— Как хорошо пахнет. — Бруди вошел в кухню и моментально занял собой все пространство. Кариcса всегда любила солнечно-желтые стены и в тон им цветные занавески. Кухня выглядела очень уютной, но в присутствии мрачного Бруди, вдруг стала вызывать клаустрофобию.
— Мы, папа, были заняты, пекли булочки. Хочешь попробовать? Я одну сделала специально для тебя.
Молли выбрала самую комковатую, безобразную булочку, которую Кариcса отложила в сторону, потому что она плохо пропеклась, и вручила отцу. Это была первая кулинарная попытка девочки.
— Спасибо, Белочка.
Кариcса скрестила на груди руки, села в сторонке и усмехнулась. Правильное угощение брюзге. Комок не пропекшегося теста будет для него хорошим уроком. К чести Бруди, он и вида не показал. Хотя Кариcса видела, как конвульсивно движется его кадык при попытках проглотить полусырое тесто.
— Папа, я хороший пекарь?
— Самый лучший, Белочка. — Бруди ухитрился улыбнуться дочери и послать взгляд Кариссе, который ясно говорил «могли бы предупредить меня».
Пожалев его, она встала и направилась к холодильнику.
— Бруди, не хотите молока? Для того чтобы булочка легче прошла в желудок. Мы с Молли уже выпили по стакану. Правда, солнышко?
Молли кивнула и потянулась за другим своим творением. На этот раз отец мудро отказался.
— Нет, спасибо, Молли. Я выпью свое молоко, а потом не пора ли в постель? Правильно?
— Я не хочу в постель, — захныкала Молли. Кариcса перестала наливать в стакан молоко, удивленная тоном Молли. Весь последний час девочка вела себя замечательно. Капризный тон, обижено надутые губы, казалось, вовсе не свойственны ее характеру. Молли постоянно так реагирует на требования отца? И если это так, почему он не принимает мер?
Вручив Бруди молоко, Кариcса опустилась на колени рядом с Молли.
— Солнышко, помнишь, мы говорили о том, как вырасти большой и сильной? Для этого нам всем надо спать. Я устала и тоже собираюсь в постель.
Благодарная Молли встала, протянула отцу руку и пошла, будто кроткий ягненок, который спешит вернуться к своим.
— Правильно. Идем, папа, мне пора немного подрасти.
Кариcса ждала, что в благодарность Бруди улыбнется, или чуть кивнет, или хотя бы слегка наклонит голову. Вспышка раздражения в темных глазах Бруди удивила ее.
Что случилось? Откуда столько неприязни? Кариcса считала, что очень удачно отвела возможные капризы. А он вел себя так, будто она засунула ему в глотку добрый десяток сырых булочек. У человека явно серьезные проблемы с отношением к людям. А с нее уже хватит. Она сыта его причудами по самое горло.
— Вам лучше идти, — проговорила девушка, удерживая открытой дверь. Она еле сдерживалась, так ей хотелось дать Бруди пинка, когда тот проходил мимо.
— Молли, что надо сказать Кариссе?
— Спасибо, Кариcса, что пригласила меня, — уныло проговорила Молли.
— Всегда рада, солнышко. Можешь приходить в любое время. — Кариcса посмотрела в сторону Бруди, рискуя услышать его несогласие.
К счастью для него, он ограничился сдержанным кивком.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Бруди легко коснулся в поцелуе лба Молли, поправил одеяло и встал около кровати, с любовью разглядывая дочь. Дети лучшее, что есть на свете. И не важно, что они пронзительно кричат, шалят и переворачивают ваш мир вверх дном.
До тех пор пока Джеки не забеременела, Бруди считал себя убежденным холостяком. Потом он беззвучно проклинал судьбу, которая навязала ему жену и ребенка. Ведь он еще не чувствовал себя готовым, к такой ответственности. И несмотря ни на что, он влюбился в Молли в ту же минуту, как она вошла в этот мир.
Любовь потребовала высокой цены, которая называется страх. Дня не проходило, чтобы ужасный, разрушающий душу страх не мучил его. Страх того, что в любой момент он может потерять и свою бесценную дочь. И сколько Бруди ни убеждал себя, что его страх неразумен, он не мог от него отделаться. Молли — его мир. Он любил ее. Казалось бы, все так просто. Но простоты не было. Страх все усложнял. Он боялся потерять ее, боялся быть плохим отцом, боялся делать все неправильно. А вдруг Молли бросит его, когда подрастет. Бросит, потому что все поймет. В частности, обстоятельства, окружающие смерть ее матери...