Сказка старого бродяги. Безумная свобода.
Сказка старого бродяги. Безумная свобода.
“Посвящается творчеству одной
замечательной девушки -
Дарьи Берначук”
Оковы уже давно приросли к телу. Кровь сменилась тысячи раз за годы, проведенные здесь, сколько их прошло, уже и не помню. Сегодня должны привести новичков, еще одна партия бедолаг, половина которых не переживет и первого дня, еще часть умрет вскоре от запущенных ран, такова жестокая участь тех, кто попал в казематы арены в рабских ошейниках. Здесь лишаются последней человечности, превращаясь в животных, иначе не выжить. Мы убиваем на арене друг друга лишь бы прожить еще день жизни, которая и не стоит всех этих смертей, но каждый раз стоит только выйти на поле из нутра поднимается жажда жизни…
Рабы, бывшие солдаты, взятые в плен, обычные люди, которых продали их собственные родственники или вовсе, схваченные на улице. Но это взрослые, а есть еще дети, из которых здесь взрастят зверей, рвущих глотки за свою никчемную, но жизнь, ведь кроме нее у нас ничего нет…
Даже здесь мы пытаемся отвлечься от мрачности бытия. Под ареной город из клеток, в которых плетутся интриги, делаются ставки. На то кто выживет, сколько продержится тот или иной новичок, сумеет ли в этот раз сбежать отсюда Безумный Лор, а ведь это его сорок четвертая попытка, остальные сдаются, не доходя и до десятка, а большинство после попыток и не выживает, ибо наказывают за них жестоко.
Вот, ведут. Двадцать рабов, в которых еще есть что-то человеческое, но это ненадолго. Среди них три женщины, ну что же публике нравится наблюдать, за тем как этих несчастных разорвут на части львы и медведи, они ведь тоже есть хотят. Хотя были на моей памяти две женщины, что боролись за свою жизнь, правда, не долго. Марика задавила льва голыми руками подобно Гераклу, но сама скончалась от полученных ран, но с улыбкой на лице. «Не сдалась» -это были ее последние слова. София продержалась почти полгода, прирезав больше тех, кто пытался ее поиметь. Ведь, как бы всех не обыскивали перед входом в казематы, у нее всегда откуда-то было оружие. Не имея силы, брала свое ловкостью и хитростью в групповых сварах. Но однажды ее выставили один на один с бывалым гладиатором, которому она до этого укоротила нос. Впрочем, за ее смерть он заплатил своей жизнь, подошел проверить, покинула ли он этот бренный мир, наклонился и получил «шипом» в ухо, уж что, а притворяться она умела …
Эти трое не такие, умрут в первый день, это видят все. Никто не поставит на них, не дураки. Так, а это еще кто, такой разукрашенный. Здесь, конечно, разные люди встречаются, и суровые северяне, и чернокожие нубийцы, щуплые узкоглазые с желтой кожей с востока, но ни у кого из них не было такого окраса. На смуглой коже четко выделялись светлые и темные пятна. На лице, сходя со лба через переносицу, спускались на скулы и щеки, а потом уходили на шею, нарастающие по размеру, пятна. Переходили от светлых к темным. Пальцы рук, как и ног, были темными, почти черными, от них вверх убегали темные пятна, постепенно уменьшаясь и светлея, полностью исчезая на плечах.
- Нор,та, - удивленный голос Безумного Лора прозвучал рядом, я повернулся к нему, чтобы уточнить, но он сам продолжил, - женщина из народа Нор,тэ, - какая к черту женщина. Он действительно безумец, но приглядевшись внимательнее к пятнистому человеку ростом выше двух метров и крепкого телосложения, делавшим его похожим на великана, поверил, под общим впечатление из-под внимания выпали грудь и округлые бедра.
- Теперь, я точно сбегу, ха, - безумец с тысячью шрамами от одних только наказаний, сиял как золотой рупь на солнце, - она прекрасна, свободолюбивая дева…
Три месяца канули в лето, но Безумный Лор, не делал попыток бежать. Тридцатилетний рыжий мужчина с горящим безумием в карих глазах, исчез. Вместо него в казематах сидел спокойный гладиатор с пронзительным взглядом, на его могучем теле зажили последние шрамы наказаний. В боях он всегда старался быть поближе к Нор,те, по непонятной причине и я тоже, да и не только. За сильной великаншей, орудующей деревянным шестом потянулись и новички, и старики темных казематов. На ее шее не красовался металлический ошейник, а на руках не было кандалов. Их одевали на очень спокойную женщину, но они исчезали ночью. Стоило погаснуть факелам, как раздавался жалобный стон металла, рвущегося на части, не имею не малейшего представления о том, как она это делает.
Она понимала язык, но предпочитала молчать.
- Лор, а все Нор,ты такие молчаливые? – спросил я однажды у гладиатора.