Остаток вечера прошел хорошо. Они болтали, веселились и гуляли вдоль Темзы, наслаждаясь теплой августовской ночью. На следующий день Гарри сразу зашел к Кингсли и получил усталое согласие — Министр дал им карт-бланш в этом вопросе, предупредив, правда, что и вся ответственность за провал ляжет на них. Гарри это устраивало, и он сразу зашел к Гермионе сказать, чтобы она начала готовить законопроект, от которого могла зависеть их только начавшаяся карьера.
Осталось только собрать Визенгамот, что было далеко не просто. Многие его члены оказались в Азкабане, кто-то погиб или, как Малфои навсегда лишился представительства, а кто-то просто не появлялся из-за осторожности или трусости. Можно было бы, конечно, согласиться на чрезвычайное положение и принять необходимые решения, например, решением специальной комиссии, но Кингсли требовал выполнения всех прописанных в законе действий.
С окончания войны Визенгамот собирался лишь однажды, но до кворума в тридцать человек не хватило пятерых, так что пока страна все еще жила по законам, принятым во времена Волдеморта. В этот раз Гарри учел свои прошлые ошибки и отправил каждому дееспособному представителю приглашение и пообещал личного охранника-аврора, которых незамедлительно выслал по известным адресам. Но даже так были опасения, что многие просто не явятся на заседание, так что Гарри отослал приглашения и родам, не входящим в старый состав, в том числе и Уизли. В любом случае придется принимать в Визенгамот новых членов, почему бы это не сделать сразу.
От рыжего семейства в ответ пришла только скупая записка, что на заседании появится Рон. Остальные члены семейства присутствовать не могли — Чарли вернулся в Румынию, Перси еще не прошел проверки, обязательной для все министерских служащих, работавших во время войны, Джордж, мистер и миссис Уизли еще не отошли от смерти Фреда, Билл официально оставался пораженным в правах, как оборотень, а Джинни была несовершеннолетней. Гарри, который из-за плотного рабочего графика давно не общался с другом и его семьей, обрадовался хоть какой-то возможности увидеть Рона.
Заседание Визенгамота было назначено через неделю, в течении которой ни Гарри, ни Гермиона не знали отдыха, еле успевая урвать несколько часов на сон. Но, наконец, все было готово, и в одном из залов Министерства собралось ровно тридцать членов Визенгамота, включая хмурого Рона и самого Гарри, в сопровождении авроров-охранников. Заседание проходило гладко, почти без обсуждений, хотя рассматривались основополагающие документы. Наконец, был подтвержден статус Кингсли, как Министра магии, официально отменена фильтрация населения по чистоте крови, оборотни и магглорожденные были полностью восстановлены в правах, а также была упрощена процедура регистрации экономической деятельности и разрешен набор в аврорат не только чистокровных магов.
Последним вопросом Министр предложил на рассмотрение законопроект Гермионы об освобождении эльфов. Когда после небольшого обсуждения и внесения незначительных правок уставшие маги, косясь на выстроившихся вдоль стены авроров, хотели проголосовать, поднялся молчавший до сих пор Рон.
—Этот закон не должен быть принят! — хмуро начал он, иногда бросая взгляд на небольшой свиток пергамента в руке. — Домовики веками служили магам, и нет смысла их освобождать, просто чтобы высказать нашу признательность. Больше того положение домовых эльфов абсолютно естественно и следует из самой их природы. Свобода только огорчит домовиков, смутит их неокрепшие умы и нарушит традицию, установленную в магической Британии века назад. В знак протеста против этого несправедливого закона я покидаю зал заседания.
Рон, ни на кого не обращая внимания направился к выходу, где был остановлен аврорами. Обескураженный Гарри прошептал Кингсли, чтобы тот объявил перерыв, и вместе с Гермионой поспешили к выходу. Кивнув аврорам, Гарри утянул раскрасневшегося Рона в первый попавшийся свободный кабинет, Гермиона зашла следом и запечатал дверь, чтобы никто не мог их подслушать.
— И что это значит? — без предисловий начал Гарри. — Что это за представление ты вдруг решил устроить?
— А то и значит, что я не согласен с вами по поводу домовиков, — Рон сложил руки на груди и с вызовом посмотрел на Гарри. — И что теперь? Заставишь меня проголосовать силой?
— Да что ты говоришь, значит, ты не согласен? — спросила Гермиона шелковым голосом, сделав шаг вперед. — А ты хоть читал мою пояснительную записку?
Рон неосознанно сделал шаг назад и густо покраснел, ничего не ответив.
— Ах вот значит как, — обманчиво спокойно протянул Гарри. — Давай-ка выкладывай, насколько я помню, за словом в карман ты никогда не лез.
— Так ты еще что-то помнишь? А то мне казалось, что ты уже совсем все забыл! — взорвался Рон. — Ты хотя бы помнишь, что мы еще вроде как считаемся друзьями? Или ты уже забыл, что я тоже воевал и победил?
— О чем ты говоришь, Рон? — удивленно спросил Гарри.
— О том, что Рон сделал свое дело, Рон может уходить вместе со своей семьей и не мешаться под ногами Великого Гарри Поттера и его всеми любимой подруги! За два месяца ни одного письма! Ни строчки не написали, ни проведать не заглянули! А мать, между прочим, слегла с сердцем в Мунго! Вас это интересует? Или может быть то, что отец потерял работу и ходит по дому как призрак, Джинни целыми днями ждет, когда появится «ее Гарри», а Фред почти не выходит из своей комнаты после смерти Джорджа? Вам, видимо, стало совсем не до нас. Как же, два Великих Победителя, куда уж нам простым смертным со своими мелкими проблемами!
Гарри прикрыл глаза, прислонившись к стенке, и замотал головой, не переставая бормотать: «Ох, Рон! Ну ты и дурень!» Гермиона опустилась на удачно подвернувшийся стул и немного истерично засмеялась.
— Это что, просто шутка для вас? — Рон окончательно вышел из себя. — А то я не видел, как вы смотрите друг на друга! Теперь и на чувства друзей можно наплевать? Да пошли вы оба и ваша дружба!
Рон с силой дернул запечатанную дверь, она, конечно, не открылась, и он пнул ее, больно ударив ногу.
— Рон откуда у тебя только это все в голове? — Гарри как-то безнадежно посмотрел на Гермиону. — Я даже не знаю, что на это все сказать.
— Да плевать я хотел, что ты хочешь сказать! Откройте дверь, а то я за себя не отвечаю!
— Так, подожди герой-страдалец, — пришла в себя Гермиона. — Мы тебя выслушали, а теперь и ты нас послушай.
Гермиона вся сжалась и стала похожа на разозленную кошку. С каждым словом она наступала на гораздо более рослого Рона, пока тот не уперся в стенку.
— Ты хоть понимаешь, чем мы с Гарри занимаемся? Мало просто взять и выиграть чертову войну! Нужно еще и уметь построить мир! Мы никак не можем найти время выспаться среди всей этой клоаки, что вроде как зовется Министерством магии! А ты тут сокрушаешься, что мы тебе не пишем!
Гермиона перевела дыхание, убрала начавшую искриться палочку, и уже спокойнее сказала:
— Я очень сочувствую твоей семье, Рон, но это важнее, чем ты, я, Гарри или кто-либо другой. То что мы делаем определит судьбу целой страны! Ты хоть понимаешь, какая это ответственность? Это тебе не эссе по зельеварению списывать!
Рон покраснел еще сильнее и сжал кулаки.
— Хорошо, ты всегда была такой, книги и правила для тебя были важнее людей. Но причем тут Гарри?
— Притом, что Кингсли мне доверяет, — примирительно сказал тот, немного придерживая Гермиону. — Я не могу просто все бросить, слишком много держится на моем участии. Передай, пожалуйста, наши соболезнования и извинения своей семье, мы совсем не хотели вас обидеть. И я очень постараюсь выбраться к вам, но не обещаю, что это будет скоро.