Ричард вообще сильно изменился, когда год с небольшим назад она родила Роя-младшего. Он как-то сразу повзрослел, посерьезнел, стал ходить все больше хвостиком за отцом, а в отношении матери, то есть ее — Лиссы, вдруг перенял рыцарскую манеру обращения: вперед всех старался руку подать, платок оброненный поднять, или даже стул в трапезной отодвинуть. А им с отцом со всей детской непосредственностью заявил, что теперь он уже взрослый, и старший брат к тому же, и вообще — Наследник, так что будет ходить с отцом на заседания Совета, а мамочка пусть занимается младшим братиком. Что самое интересное, но Ройджен поддержал это начинание, а слуги, что были приближены к Семье, тоже отнеслись с пониманием и под руку юному господину не лезли. Так что и самой Лиссе, немного расстроившейся в самом начале, поскольку этот ребенок так сложно для нее дался, и отпускать его от себя для нее оказалось довольно болезненно, была вынуждена принять такое положение дел.
Тут карета, в которой она ехала, тоже повернула, и вместо растянувшейся кавалькады за окном опять простерся луговой осенний пейзаж. Дорога, по которой они теперь катили, хоть и была мощена, но в отличие от древнего эльфийского Тракта, такой гладкости уже не предполагала — все же, это была работа простых людей. А потому теперь повозку слегка потряхивало, и от этих, хоть и мягких, но весьма ощутимых толчков и колыханий в стоявшей посередине нее двойной дорожной колыбели заворочались два мягоньких милых тельца.
Тот малыш, что был помладше, с кудрявой каштановой головой, завозился первым, потом закряхтел и встал на четвереньки, вытаращившись на мать «ее» же синими заспанными глазами. А вот второй — постарше и рыжий, как огонек, слава Светлому, не проснулся, а, только поворочавшись, засунул палец в рот, с тем и успокоившись снова. Он вообще был обладателем несвойственной ребенку размеренности в поведении, как все говорили — весь в отца. Дубх, он ведь тоже всегда был степенным, даже мальчишкой, как помнила Лисса. Правда, тогда он был глухонемым. Но, уже давно, зим так восемь назад, чтоб угодить тогда еще жене Наследника, да и загладить перед ней некую вину, за парня взялся сам Владиус, и что не смог сам, для того нашел подходящих знахарейна просторах страны. Но те, кто не знал этого личного охранника королевы в те времена, считали его просто степенным человеком. В общем, Дубх теперь и слышал, и говорил превосходно… впрочем, на счет «говорил» — это сильно сказано, потому как мужчина молчуном, так и остался, использую для общения минимум слов.
А синеглазый малыш залопотал что-то и пустил слюнку.
«— Когда уж эти зубки вылезут полностью?!» — и Лисса потянулась с платком, чтоб вытереть маленький ротик. А потом подхватила ребенка под ручки и попыталась перетащить его из плетеной колыбельки к себе на колени. Но тут Лилейка всполошилась и забрала у женщины малыша на противоположное сиденье, на котором прежде дремала. Когда только успела проснуться?
— Не надо госпожа вам его брать — поберегитесь пока, господин Рой уже тяжеленький стал. Я сама с ним управлюсь! — и принялась ловко менять влажное платьице и подвязывать новый подгузник.
А потом и вовсе грудь ему дала. Тот засопел довольно, сначала потрепав кормилицу за ленты ворота, а потом «показал» матери кулак.
«— Ну, вот, и этот мать „бросает“! Ладно, хоть пока на лошадь не лезет и не жалеет покровительственно!» — умилилась Лисса тому кулаку, а заодно и вспомнив недавнее свои наблюдения за старшим со стороны.
Тут, как-то незаметно за возней с малышом и время пролетело, а карета уже въехала в деревню. В окнах замелькали знакомые с детства дома и лица людей, которые завидев кавалькаду, оставляли свои дела и низко кланялись, а потом так и провожали глазами процессию, не решаясь приступить к ним снова. Но она теперь далека от них и этой свободной, размеренной деревенской жизни. А как бы неплохо было опять босоногой побродить по окрестным лугам… но нет, теперь уж даже то, что маленькой дочери графа прощалось, то королеве никак не по чину — не поймут…
Да что ж это такое?! Опять слезы! Расстройство одно, какую тему не затронь! Лисса промокнула платочком глаза и тяжело вздохнула. Лилейка на это хмыкнула только:
— Ничего, госпожа, это скоро пройдет!
Ага, пройдет, кто б спорил, но вторая подряд беременность это «скоро» сделала уж очень долгим…
А вот и долгожданный домик, что приютился возле самого леса. Карета возле него остановилась, и у калитки стала видна ожидающая их сгорбленная старушка. Лисса не поленилась и дверь сама ей открыла. А та, бойко довольно, поспешила к ним. Тут в проеме нарисовался один из Волков и, подав руку старушке, учтиво помог ей забраться внутрь. Дверь закрыли, и карета тронулась опять.