- Лоран не спускался?
Мари вздрогнула. Звякнули друг о друга хрустальные рюмки, колыхнулась водка. Маленький волк сипло затявкал, царапая изнутри карман платья.
- Нет, мадам, - тихо ответила Мари и ускользнула.
В зале она поставила поднос на стол, уселась на банкетку, положила пальцы на клавиатуру, но не нажала на клавиши. Указательный как-то независимо и трепетно подрагивал на белой. С потолка на него упала ярко-красная капля. Мари положила палец в рот и ощутила вкус яблок, такой яркий, будто целый килограмм выжали в одну эту каплю. Подняла глаза к потолку - белый, никаких следов.
Там, над “Старым пианино”, была квартира Лорана. Вокруг “Старого пианино” росло больше яблонь, чем в яблочном саду, потому что каждое утро Лоран возвращался в свою квартиру.
Теперь наступил вечер, и он спустился в зал. Разговоры притихли, посетители втянули головы в плечи. Все хотели посмотреть на него, но никто не смотрел. К нему обращались, приподнимались со стульев, чтобы поклониться, отводя глаза в сторону. А Мари смотрела. Она поправила розовую ленточку на шее. Розовой у него ещё не было.
Лоран не выкурил сигарету, сразу подошёл к пианино, облокотился на него.
Даже когда Мари повзрослела, она не заглядывалась ни на одного мужчину. Пока Лоран не начал спускаться в зал ресторана, чтобы послушать её. И теперь Мари любовалась его лицом с резко очерченными скулами и выступающими надбровными дугами, прекрасным и суровым, как скалы, любовалась его грациозным телом, упрямыми русыми волосами, спадавшими на лоб. Было жаль, что уже так поздно, что он скоро уйдёт. Но прежде Лоран успел сказать:
- Знаешь, твоя музыка меня исцелила.
Лорану не нравились ясные ночи, когда звёзды исподтишка кололи подушечки лап и норовили забить нос и пасть серебряной пыльцой. Мерзкие звёзды, так бы и затоптать, да что им будет, алмазным. Другое дело - бежать по мягким тёмно-серым облакам, с ними и сладить проще. А вот Королева ясные ночи любила. Вдруг кто-нибудь да выглянет через щёлку штор наперекор страху или, целуя девушку, украдкой поднимет глаза к небу, чтобы загадать желание, тут ему и конец. Вот тогда-то и разгорались истинные звёзды, те, что Лоран любил всем своим существом, - глаза его Королевы.
- Правда украла?
- Украла.
И всё. В другой бы раз она принялась, как и обычно, рассказывать, что подкараулила ночь у полуразвалившегося колодца, а когда та стала любоваться своим отражением в воде, схватила две самые большие яркие звезды и спрятала в карман. Но сегодня всё было не как обычно. Даже уздечка пела как-то напряженно и выжидающе, будто вот-вот начнёт путать слова:
С чёрным вороном и волком
От Лорана больше толка,
Сварен ты, чтобы служить,
Королеве верным быть,
Ночь пришла - ты всех забыл,
Королеву полюбил,
Королева звёздный свет,
Никого прекрасней нет.
Не спутала. А Королева всё равно была сама не своя, даже забывала вонзать шпоры в бока Лорана. Ни капли его крови не упало на землю, ни одной яблони не вырастет к утру. Шутка ли, искать летящую в воде рыбу, что поднимается с глубины озера раз в три столетия. Вдруг день неверно высчитаешь, вдруг озеро не то... Вдруг поймать не удастся, хотя это уж вряд ли, тут Лоран расстарается, изловит. Ведь тогда Королева расколдует себя, и он будет рядом с ней не только ночами. Хотел бы он сам встретить её днём и узнать, сняв, тем самым, проклятие. Но раз уж не встретил и не узнал, то поможет иначе.
Озеро, где водилась птица-рыба, не отражало ни звёздного неба, ни бегущего по нему пернатого волка, будто отражать хоть что-нибудь было ниже его достоинства. Может оно и правда, ведь поговаривали, будто озеро это настолько велико, что не имеет дна, а даже небо и то не бездонное. Лорану, впрочем, было всё равно, ему туда не нырять. Он начал снижаться, сбегая к берегу по спирали, и зло зарычал, когда увидел, что кто-то уже сидел у самой кромки воды. Не иначе ещё один охотник до редкого зверя. Лоран оскалился, взрезал лапой воздух так, что от него остались лишь рваные лоскуты. Никому, никому не достанется добыча Королевы!