В тот же миг он сорвался с места, перехватил клинок Доктора и направил его острие себе в горло. Клинок вспыхнул по самую рукоять, а тело Змея стало распадаться на вихревые потоки золотых пылинок - Хелле даже показалось, что он ощущает жгучую, шипучую горечь артронной энергии на языке. Доктор выпустил горящую рукоять, шагнул назад, но вдруг ноги у него подкосились, и он со сдавленным стоном упал на колени. Задержался, неловко балансируя слепо вытянутой правой рукой, но не устоял и повалился на бок, зажимая ладонью истекающий кровью шрам на боку. Густые алые капли сочились между пальцами и мгновенно распадались горящей артронной пылью. Огненная нить, уходящая в черное окно над магическим кругом, раскрылась сияющим колоколом. Бледно-розовый свет нездешней зари сверкнул в полных слез глазах Секвэллис, рассыпал блики по клинку Таис - и Хелле ощутил, как истончается и рвется граница реальности.
- Вперед, - шепнул он и шагнул под розовый свет.
Переход оказался мгновенным - новый мир обрушился на них со всех сторон. Полутемный зал исчез, они оказались под бездонным синим небом, где напротив восходящего желто-розового солнца нежилась бирюзовая луна. Перед глазами распахнулась морская гладь, под ногами захрустел белоснежный крупный песок, за спиной послышались лесные шорохи, далекий голос водопада. Хелле вздохнул и опустился на колени перед Доктором.
Обе женщины уже хлопотали вокруг него: уложили на расстеленный плащ Секвэллис, подоткнули под голову скомканную куртку Таис, промокнули раны салфетками из хирургического набора. Выглядел бедняга прескверно: артронный поток высокой энергии опалил его, как горячая песчаная буря. Кожа на руках и вдоль главных каналов потемнела и истончилась до трещин, шрам от шунта превратился в широкую багрово-черную воспаленную рану. Таис провела над ней ладонью и замерла, точно к чему-то прислушиваясь.
- Терпи, Доктор, - прошептала она. - Сейчас я снижу напряженность, остаточная энергия будет лечить, а не калечить… Терпи, я сейчас, вот так…
Кончики пальцев ее вытянутой над раной ладони заискрились, налились желтым светом, и Таис выдохнула облачко золотых артронных пылинок как сигаретный дым. Оно склубилось вокруг Доктора, концентрируясь вокруг ран, заставляя их светиться в локальной регенерации. Тот вздрогнул и жалобно застонал.
- Вот так, хорошо, - пробормотала Таис, пристально наблюдая за потоками золотых пылинок. - Еще болит, а? Надо же, какой емкий шунт получился. Ничего, ничего, сейчас поможет, станет легче…
Она была права. Неровное, хриплое дыхание Доктора выровнялось, и кровотечение из шрама на боку прекратилось. Доктор смог приподняться на локте, огляделся по сторонам и осведомился:
- Ну что, ведьмы? Есть мнение, куда нас занесло?
- Не помнишь? - Хелле услышал за спиной знакомый голос, вздрогнул и чуть не растянулся на песке. - А ведь я обещала тебе - мы когда-нибудь будем там. Это та самая планета.
Доктор попытался приподняться и встать - получилось, но не без труда, его шатнуло, и он схватился за плечо Хелле. Тот повернул голову и увидел двоих, неведомо как оказавшихся в двух шагах за его спиной: Шторм и темноволосого парня, похожего на кота - гуманоидную форму ее ТТ-капсулы, если он правильно вспомнил.
- Вот что ты с собой сделал?! - с негодованием воскликнула Шторм и подхватила Доктора под руку. - Макс, прими нас на борт, пожалуйста! Нам очень нужен медотсек.
***
Алексионаггертар, позывной Шторм
- Бр-р, - Таис зябко передергивает плечами, как будто мы сидим где-то на полюсе холода Сол-3 без скафандров, а не на тропическом пляже, и вокруг нас бушует пурга, а не сияет безоблачный день. - Доктор, мы же тебя чуть не убили! Я до сих пор в себя прийти не могу.
Мы снова сидим на морском берегу, куда Доктор и Таис, поймав мой пеленг, пробили канал. Стараниями Максима все расположились с комфортом в легких сетчатых шезлонгах возле самой кромки воды. Едва придя в себя в медотсеке, Доктор потребовал выпустить его из капсулы и вернуть на «вольный воздух», а нам ничего не оставалось, как последовать за ним. Максим запустил нам пищевой синтезатор в режиме летающего столика (стащил из моей детской памяти сказочную скатерть-самобранку?) и завис над водой в позе лотоса, закрыв глаза. Местная структура континуума, кажется, доставляет ему немалое эстетическое удовольствие.
- Как будто у нас были еще какие-нибудь способы пробиться через «нигде» и «никогда» - выдает Доктор вслух. Голос у него еще слабый, но тон уже уверенный, не допускающий возражений. - Всего лишь физическая боль. Вопрос в другом… Два вопроса, точнее. Первый: Шторм, зачем надо было действовать настолько радикально? Из твоего сообщения я понял только то, что разрыв принял взрывной характер, и что придется делать прокол. Второе: где, разрази меня Время, все-таки мы оказались?
Он кутается в темно-синий пушистый халат и пытается прогреть пятки в раскаленном песке. Поверхностные артронные ожоги практически зажили, но терморегуляция еще барахлит, ему холодно, и он ничего не может с этим поделать, разве что потребовать у самобранки огромную кружку горячего чая и обхватить ее озябшими ладонями. Все-таки зря я повелась на его нытье и жалобные взгляды и слишком рано выпустила из медицинской капсулы. А еще эта гелевая повязка на боку - ее придется носить, пока наноботы внутри нее не инкапсулируют шунт, то есть как минимум до вечера. При этом она весьма толстая, из-за нее приходится сидеть криво, и она сковывает движения, что для Доктора просто невыносимо. Но он предпочитает терпеть повязку, лишь бы не лежать в капсуле, поэтому не жалуется, только смотрит на меня, наклонив голову набок, и снова напоминает мне того несчастного котенка в луже на школьном дворе.
- Начну с конца, - я беру с самобранки запотевший бокал мохито, попутно гадая, как Макс угадал мои предпочтения эпохи бурного земного студенчества. - Максим, будь добр, покажи нам, что ты так внимательно изучаешь.
- Ты права, мой пилот, - улыбается тот и раскидывает нам ментальные нити своего пространственного восприятия. - Здесь очень, очень красиво. Просто великолепно.
Визуализацию он нам нарисовал превосходную, изобразив ткань континуума как гибкое бледно-голубое стекло. Неведомые силы скрутили его в гигантскую трубку и завязали булинем с исполинской петлей, в которой поместился добрый десяток спиральных галактик в окружении шаровых скоплений поменьше. В верхней части петли обособленной группой, точно зубцы короны, расположились семь звезд. Плотная кольцевая туманность - огромная звездная колыбель - окружала их, образуя обод короны. Восьмая звезда, одинокий голубой гигант, расположилась ниже туманности, опоясанная сверкающими кольцами ледяных полей.
- Разрази меня Время, - тихо проговорила Таис вслух. - Сияющий мир Семи Систем…
- Я назвала его просто - Подкова, - сообщила я. - Макс, давай покажем, где мы и как мы тут оказались.
Максим установил фокус восприятия на четвертой звезде в короне. Желтый карлик чуть крупнее и горячее земного Солнца имел уникальный спектр - слегка отливал розовым. Три планеты скользили по круговым орбитам вокруг него: внешняя - лилово-малиновый в белых пятнах газовый гигант, опоясанный яркими кольцами, внутренняя - почти лишенный атмосферы скалистый обломок, а средняя - живой бирюзовый шарик в разводах перламутровых облаков. Мир, который я обещала Доктору, и который я наконец-то нашла.
Произошло это совершенно нечаянно. Только мы с Максом приготовились спокойно и аккуратно ликвидировать трещину континуума и стянуть края окна в Вихрь до нормальных размеров, как со стороны Края начался прорыв Хаоса. Где тонко, там и рвется, это понятно, но у меня создалось впечатление, что кто-то подпорол и без того ослабленную ткань пространства-времени, и она начала мгновенно расползаться. Так что, продолжая портняжную аналогию, мне стало не до штопки - рассыпающийся участок надо было обрезать и заклеить края. Если точнее, стянуть все аномалии в пузырь и запаять горловину.