Старый Советник промолчал. Он не знал ответов на такие вопросы и поэтому, пожав плечами, просто вышел из каюты, не сказав больше ни слова. А Дерик так и остался сидеть на кровати, до боли всматриваясь в знакомый милый облик, словно пытаясь навсегда его запомнить. За бортом уже вечерело, и большая яркая звезда, первой появившись на небосводе, мягко осветила лист бумаги, с которого ему все так же, как и прежде улыбалась Тихоня, его девушка, его любовь, ту, которую он предал…
Попутный ветер весело надувал паруса, помогая сидящим на веслах гребцам гнать корабль вперед и развевая непослушные зеленые волосы молодого короля. Хрящ молча стоял у штурвала захваченного у рептилоидов судна, твердой рукою направляя его только ему одному известному курсу, и в его душе, как и на палубе, царил полный мрак. Он сейчас отдал бы все на свете, все, что только у него есть и будет лишь только за то, чтобы просто увидеть её. Просто знать, что она жива и с нею всё в порядке. Ну почему это невозможно? Разве он так много просит у судьбы? Разве это так много, просто хоть раз взглянуть в глаза любимой жене и обнять её?
Рядом, прерывая ход его печальных мыслей, заскрипели тяжелые шаги, и бывший король, чуть повернув голову, чуть заметно усмехнулся.
— Ты не устал ещё стоять у руля, дружище? — закинув на плечо здоровенный топор, поинтересовался Бральд. — Весь день ведь стоишь, давай хоть на ночь сменю! Иди, давай уже, поспи, я подежурю, все равно мне уже не уснуть!
— Спасибо, Бральд! — с благодарностью произнес Хрящ. — Я, знаешь, так, наверное и сделаю, только постою еще немного… — гном понимающе кивнул.
— Все думаешь о ней, да? — молодой берген в ответ просто кивнул, не отрывая взгляда от океана, и Бральд, тяжело вздохнув, немного помолчал, раздумывая, как ему дальше продолжить разговор. — Ты же понимаешь, дружище, что находясь в рабстве, с нею могло произойти всё, что угодно… — наконец мрачно произнес гном. — Я несколько лет пробыл на этой проклятой галере, и знаешь, что я на ней понял?
— И что же… — сквозь зубы процедил Хрящ.
— Не питать никаких иллюзий насчет хорошего. — Бральд внимательно посмотрел на короля. — Я очень хочу, чтобы твоя жена оказалась жива, но я так же знаю, как опасно тешить себя разными надеждами. Лучше никогда не ждать только хорошего, чтобы потом не разочароваться в жизни, но и терять веры в это хорошее тоже никогда нельзя! Ты же понял, что я тебе сейчас хотел этим сказать, Хрящ?
— Да… Кажется, понял… — тихо ответил берген. — Спасибо за совет, друг, но я все же буду продолжать верить в свое! Я иначе не могу.
— Вот этим ты мне и нравишься! — хлопнув широкой ладонью парня по плечу, улыбнулся Бральд. — Найдешь ты свою ненаглядную, обязательно найдешь, не сомневайся! А про мои советы забудь, мы, гномы, вообще по природе пессимисты, так что не бери в голову! Давай лучше, передавай мне штурвал, а сам иди спать! Утро вечера, как говорится, мудренее!
— Хорошо, отдам, только давай еще немного постоим, ладно? — попросил король. — Я люблю такие звездные ночи, они всегда навевают мне надежду.
— Ну, как скажешь, дружище, как скажешь! — усмехнулся гном. — Давай еще немного постоим.
Хрящ, крепко сжимая ладонями теплые ручки штурвала, поднял к небу голову. Его внимание сразу привлекла большая путеводная звезда, словно маяк, сияющая на темном небосводе. Она ярко горела, указывая путь на пиратский остров, где каждого из них ждала своя судьба. Он не знал, какая судьба ждала его самого, но в одном он точно был уверен.
— Я найду тебя, моя любимая! — пошептал король, с тоскою глядя на сверкающую в небе яркую точку. — Найду! Во что бы это ни стало.
Тихоня уже битый час сидела на небольшом цветастом диванчике, стоящем в её комнате, пытаясь хоть как-то усыпить энергично ворочающуюся на руках дочь. Пока ей это удавалось плохо. Эмили росла на удивление бойкой и любознательной девочкой, она еще не могла ползать, но уже выражала свою жажду познания мира громкими требовательными воплями.
— Баю-бай, баю-бай, поскорее засыпай! — с улыбкой покачивая девочку на руках, напевала бергенка. — Ну и крикуньей же ты у меня растешь! — засмеялась девушка. — Вот, если будешь себя и дальше так плохо вести, отдам тебя тёте Гертруде, будешь тогда знать! — шутливо пригрозила она. Эмили, будто поняв слова матери, на секунду потерянно замолчала, изумлённо тараща маленькие глазенки, а потом снова с удвоенной энергией принялась кричать, показывая этим свой решительный протест.
— Да что же это такое! — воскликнула Тихоня, с нежностью прижимая дочь к себе и всматриваясь в её крошечное личико. — Будешь ты сегодня спать или нет! Вот я тебе сейчас! — рассмеялась бергенка, а сама вдруг снова поймала себя на мысли о том, что не может оторваться от глаз дочери. Они были такие же, как у Дерика, красивого нежно-зеленого цвета, и при воспоминании об этом девушка на мгновение зажмурилась, пытаясь сдержать предательски подступающие к горлу слезы. Она, быть может, даже и заревела, если бы не скрипнувшая в этот момент дверь и не зашедшая в комнату Гертруда.
— Что, вижу, у тебя снова намечается бессонная ночь, да? — с улыбкой кивнув головою в сторону кричащей Эмили, спросила гномунья.
— Да, похоже на то! — пытаясь спрятать от подруги влажные глаза, улыбнулась в ответ Тихоня. За прошедшие в борделе две недели девчонки сумели так крепко подружиться, что уже не таясь доверяли друг другу свои самые сокровенные тайны. Вот и теперь от внимательных глаз Гертруды не укрылось настроение лучшей подруги.
— Ты опять ревела из-за своего морячка? — напрямую спросила у девушки вульгарная гномиха.
— Нет, не ревела… — тихо ответила бергенка. — Не успела… — опустив глаза, призналась она.
— Я так и думала! — покачав головою, с выражением знатока воскликнула Гертруда. — Да перестань ты уже так переживать из-за этого козла! Не стоит он твоих слез, хлыщ королевский! Эх, вот бы хоть раз встретить его! — сжав кулачки, мечтательно протянула она. — Я бы ему так врезала по его наглой принцевской роже, чтобы он навсегда это запомнил!
— Не надо… — так же тихо сказала Тихоня. — Дерик… Он вовсе не плохой…
— Ага! — саркастически ухмыльнулась подруга. — Конечно, не плохой! Он очень добрый и хороший, как и все прекрасные принцы! Он тебя по-доброму бросил подыхать в порту, одну, без денег и с ребенком! Ну, просто образец настоящего мужика!
— Гертруда, хватит… — не поднимая глаз, попросила Тихоня. — Давай, не будет об этом, ладно? Я не хочу больше это обсуждать...
— Ладно, как скажешь! — улыбнулась гномунья. — Не будем, так не будем, я вообще-то не за этим к тебе пришла, а по делу.
-Да? — при этих словах девушка чуть заметно напряглась. — Что-то случилось?
— Случилось. — Гертруда, сразу помрачнев, серьезно смотрела на молодую бергенку. — Мадам Абели меня прислала тебе сказать, что те две недели, что она давала тебе на поправку, истекли! И они очень пошли тебе на пользу, поверь мне! — с печальной усмешкой добавила она. Тихоня с той поры действительно очень сильно поправилась и похорошела, и теперь, глядя на неё, никто бы не узнал в этой красивой девушке ту грязную изможденную нищенку, что пришла сюда четырнадцать дней назад.
— В общем, в двух словах, так… — мрачно вздохнув, продолжила гномунья. — К нам только что зашел наш постоянный клиент, и узнав, что у нас пополнение, он хочет новую девочку… Мадам Абели велела передать тебе, чтобы ты прямо сейчас же шла к нему. Он ждет тебя в комнате для особых гостей. Так что одевайся и иди, не заставляй его ждать.
— Одеваться?! Идти к нему?! О, господи! — Тихоня, смертельно побледнев, вскочила с дивана, судорожно прижимая к себе дочь, словно та могла её защитить. — Гертруда, нет! Пожалуйста! Я не хочу к нему идти! Не хочу, не хочу, не хочу!!! — девушка, вся дрожа, в ужасе смотрела на неподвижно сидевшую подругу.
— Иди! — твердым голосом повторила гномиха, головою показав на дверь. — Так надо! У тебя нет другого выхода, ты подписала договор и больше уже не принадлежишь самой себе! Ты сейчас же оденешься, и пойдешь к нему, и сделаешь всё, о чём он только тебя попросит! И не вздумай при этом плакать, клиентам это не нравится! И послушай меня, подруга! Если ты откажешься это сделать, мадам Абели упечет тебя в тюрьму! А там тебя продадут за долги работорговцам из Империи или сделают ещё что-нибудь похуже! Ты теперь не одна, у тебя есть дочь, подумай, что с нею станет, если ты попадешь в тюрьму! И я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось, и поэтому, прошу тебя, иди! Иди, подруга! — уже мягче закончила Гертруда, с печальной улыбкой глядя на дрожавшую девушку. — Не бойся за малышку, я присмотрю за нею, пока ты будешь с ним! Всё будет хорошо, ты главное помни, я всегда с тобою!