«Заклятие спадёт, когда зло побеждённое вдох последний сделает, а сердце любящее искренне одарит принца, заколдованного теплотой» – вспомнила я и закричала:
– Обнимите его, согрейте, скажите что-нибудь тёплое! Ему тепло нужно! Не плачьте. Слёзы не помогут.
Королева посмотрела на меня, кивнула и прижала к сердцу любимого сына. Через секунду присоединился отец. Они говорили ему о детстве, напоминали о счастливых мгновениях и растирали, будто он просто замёрз. Мать всё равно плакала, её слёзы текли и скатывались с ледяного тела, но она продолжала вспоминать, как в первый раз взяла его на руки, как он пошёл, как потерял любимую игрушку. Она говорила о его первой примерке короны, стащенной у отца, о том, что он не выдержал груза и плюхнулся на пушистый ковёр. Отец обещал свозить сына в любую сказку и купить долгожданную столько лет собаку, а мать сказала, что отпустит его в мир людей на экскурсию.
– Я сама тебя буду провожать, – шептала мать. – Раз ты хочешь посмотреть на людей, значит сделаем это вместе.
– Это могу устроить и я.
Король с королевой перевели взгляды.
Я смутилась:
– Если вам нужен хороший проводник, экскурсовод, то я человек и как раз всё знаю.
Шаг. Ещё. С их молчаливого согласия я опустилась на колени:
– Принц. Ты должен очнуться. Тебя так любят. У тебя есть родители. Ты не можешь их оставить. Знаешь, какое это счастье, когда рядом есть кто-то близкий? Кто-то, кому ты важен?
Не знаю, почему, но мне хотелось плакать. Сдерживая слёзы, потребовала:
– Ты будешь настоящим эгоистом, если уйдёшь вот так! Слышишь?
Родители сильнее прижали сына, моля очнуться, и лёд наконец стал растворяться. Принц открыл глаза, закашлялся, увидел меня и… улыбнулся.
Глава 29. Полный порядок и свадебный дурдом
Мы смотрели друг на друга, а мир вокруг рассыпался.
Расколовшаяся сказка злой царевны открывала сказку другую.
Сыпались осколками стены дворца вместе с золотым излишеством и безвкусными украшениями, распадались ведьмавяжские розы, вазы. Очертания самого дворца менялись: залы становились проще, коридоры короче. Повсюду слетала паутина – только старого Фени и его семьи осталась. Мрак рассеивался, чёрные силы истончались, исчезали. Темницы открывали двери и выпускали на свободу пленников, щёлкали замками, и те засыпали, ожидая настоящих злодеев.
Но это всё мне гораздо позднее Миролюб рассказал. Он стал собой, сбросив громоздкость сундука, и пришёл в Зал для Отбивной, ставший Свадебным Залом. А ещё что-то пошептал, и мои тряпки вновь стали привычной одеждой. Кеды и то заблестели белизной.
Но мы с принцем ничего не видели, не замечали. Не до того было. Смотрели друг на друга и не могли оторваться.
Знаете, я не слишком верю в любовь с первого взгляда, но верю в первое прикосновение, и когда ослабшая рука принца коснулась моей, в сердце что-то шевельнулось, заискрилось, обдало жаром, забурлило по венам и успокоилось, подарив долгожданный покой.
– Как тебя хоть зовут? – спросила я, помогая ему подняться.
– Александр. Последний.
– Последний? Почему?
– Не пугайся, Маша. – Он снова закашлял. – Фамилия такая.
– Когда поженитесь, ты тоже станешь Последней, – тихо прозвучало со стороны давно позабытых царя и царицы. Я обернулась.
Родители царевны почти не плакали. Непередаваемая боль читалась в глазах, губах. Коленопреклонённых позах над тем местом, где погибла царевна. Но правители держались. Царица улыбнулась мне и сказала:
– Всё хорошо, Маша.
А царь философски добавил:
– К сожалению… счастье всегда приходит с потерями.
– А где ведьма? – я наконец осмотрелась вокруг. Видела живых травников, а не их размытые тени, незнакомцев-слуг, парочку ведьм – горбатых и уродливых, таких ни с кем не перепутаешь – и очень много царских, королевских семей. Они толпились на входе, не решаясь войти.
Из толпы вышла бедная девушка. Она крутила золотое украшение и выглядела расстроенной.
– Ведьмы… больше нет. Это я виновата, – сказала едва слышно. – Пострадала она ни за что. Когда-то я испугалась внешнего вида колдуньи, столкнувшись с ней ночью у дома. Я… начала распространять слухи о её злой силе и рассказала о ней царевне. Простите…
Бросив взгляд на одну из ведьм, я ничуть н удивилась. Если они все такие, то такой страшилы я бы тоже испугалась.
– За свою поспешность и недобрые намерения ты уже заплатила, – прозвучал голос царицы. – Не вини себя больше. Ты прощена.
Девушка бросилась к царице, упала перед той на колени и принялась целовать подол платья.