Все заключенные и тюремщики пали ниц, едва появился Тимур, и лишь один бородатый в лохмотьях стоял скромно, почтительно склонив голову. В иное время и в ином месте за такую дерзость охрана давно бы сняла голову. Но сейчас есть приказ Тимура, он сам идет во главе и интересуется, кто за что сидит. И вот дошел он до стоящего.
— Ну, а ты, — Тимур сразу понял, что это и есть Молла Несарт, — ты тоже безвинно страдаешь?
— Нет, Великий Эмир, я несу заслуженное наказание, ибо мой строптивый язык несет всякую ересь.
— Гм, — ухмыльнулся Тимур, — смелых людей он уважал. — Эй, стража, немедленно освободите этого преступника, дабы он не совратил этих невинных.
В тот же день Моллу Несарта доставили в ставку Повелителя, вымыли, постригли, облаговонили, приодели, на голову надели овечью шапку (без головного убора к Тимуру нельзя) и объяснили, как следует себя вести:
— Двое охранников, держа за руки, проведут тебя в шатер Властелина Поднебесной, ты упадешь на колени, поцелуешь край ковра и будешь ждать повеления.
— Я — горец Кавказа, — возмутился было Молла, — и ни перед кем на коленях не стоял и стоять не буду.
— Тогда голова твоя на ковер полетит, — бесстрастен голос охранника. — Понял?
— Хе-хе, — прикидываясь дурачком, улыбнулся, — как такое не понять?!
Завели его в огромный шатер Тимура, от блеска и богатства которого слепит глаза. По краям деревья из золота с висящими изумрудами и алмазами, будто листва. Тут же клетки и в них диковинные певчие птицы, ласковую трель издают. Подпевает им небольшой оркестр в углу. На невиданном по красоте и мастерству исполнения большом персидском ковре полукругом сидят, по-турецки скрестив ноги, заморские послы, вассалы, визири и военачальники, а в завершение, у трона, родня. Сам трон высок — это шедевр мирового искусства, захвачен в Багдаде, ему более тысячи лет. И Тимур не первый правитель, кто восседает на нем, и такого достойного, как утверждают теперь, на нем не сиживало, и в одеждах он под стать — весь в шелках и бриллиантах.
От этого великолепия ноги у Моллы Несарта сами подкашиваются, да на колени он не стал, а его уже ткнули сзади, и выбора нет: башку точно снесут. И тут его осенило, бросился на колени, восклицая:
— Здравствуй, о Всемогущий Бог!
— Я не Бог, — сурово ответил Тимур. — Я… Молла не дал ему договорить:
— Хвала тебе, Господи, я увидел Тебя! — вновь он с треском ударился лбом.
— Что ты мелешь?! — возмутился Повелитель. — Я — Тимур, слуга Аллаха.
— Я ошибся? — недоумевает Молла. — Раз ты не Бог, то слезай и садись, как человек, рядом с этими людьми. Почему же ты забрался так высоко, под самую крышу?
Острословие Тимур ценил, зато шутов ненавидел. Понимая, что какой-то проходимец, прикидываясь мудрецом, осмелился прилюдно посмеяться над ним, он в порыве гнева хотел просто махнуть страже рукой, чтобы наглеца обезглавили, но эта дерзость, а главное, желание сразиться с сильным шахматистом взяли верх, и, принимая навязанный тон, иначе — неловкость, Тимур тоже, как бы шутя:
— Как старый астролог ты ведь привык задирать голову, вот и пришлось мне взобраться наверх, — усмехнулся Тимур.
Эта шутка была встречена восторженно. А Молла Несарт сделал вид, что тоже оценил юмор, и, уже вставая с колен, сказал:
— О Повелитель мира, ты действительно велик, как Полярная звезда на небе!
— И сколько же звезд на небе? — настроение Тимура улучшилось.
— Столько, сколько волос на моей шапке.
— И сколько волос на твоей шапке?
— Миллиард. Если не веришь, прикажи своим визирям, пусть сосчитают.
— М-да, — и без того узкие глаза Тимура еще больше сузились, — и вправду твой язык без костей. Может, вырвать его, чтобы ты снова в тюрьму из-за него не попал.
— Воля твоя, — склонился Молла. — Однако надо ли мне доказывать, что ты действительно Великий Тимур?
— Откуда у тебя такая дерзость? — стал резок голос Повелителя.
— От моего незавидного положения, — ответил Молла.
— Глупец! Разве ты не счастлив сегодня? Я тебя вызволил из тюрьмы, где ты гнил двадцать лет. Тебя умыли, одели, и ты удостоен чести лицезреть меня.