Как явствует хроника того времени, созвал католикос Абрахам епископов, священников, всех начальников царства Грузии и особо азнаура Тамарзо. Собрались они пред ним, а он публично призвал, чтобы сел Тамарзо на царский трон, на что тот учтиво отказался, и сели они все как равные пред Богом, родиной, народом и стали долго совет держать. Наконец Тамарзо отверз[56] уста свои и изрек:
— Слушайте меня. Господь Вседержитель и Владыка наш Иисус Христос и Святая Богородица, уделом коей мы являемся, и Почетный Крест, дарованный нам, ниспослали нам этот благодатный край, наш Кавказ! Ныне вновь на земли наши явился супостат и теперь зовет к себе меня. Мы знаем все о его бесчинствах и злодеяниях, сколько наших людей он предал погибели и в полон отдал. И я доподлинно знаю, ежели отправлюсь я к хромому Тимуру, он постарается убить меня. Однако и у нас есть удача Господня: в моих руках люди его, царственные особы. Их выторговать мечтает Хромец. А теперь мудростью вашею рассудите сие дело. Я думаю так: многобурна жизнь сия, непостоянна и преходяща, дни наши исчезнут, как сон, и непременно и скоро предстоит уход из мира сего. Какая польза в жизни моей, ежели из-за меня погибнет множество душ, а я из мира сего уйду, отягченный грузом грехов. Нынче я желаю предстать перед варваром и, да будет воля Божья, пусть казнят меня, лишь бы страну мою миновала беда.
Подивились все присутствующие этой речи и дали ответ:
— Азнаур Тамарзо! Ты достойный сын нашего народа. Но ты военачальник, и некем тебя заменить. Не позволим Тамерлану убить тебя, не отдадим тебя в жертву.
Выслушав это, Тамарзо сказал:
— Вы говорите из единодушия и любви ко мне, но мне жаль невинный народ, словно агнцы,[57] обреченные на смерть, и нет ему утешения. Полчищ Тамерлана не сосчитать, столько стрел мы не изготовим. А может, и я договорюсь, в любом случае, положу душу мою за народ мой и не откажусь идти к Хромцу в стан, раз слово мира обещал он дать.
От этих слов все в изумлении встали, и заговорил католикос:
— Не верю я гяуру,[58] да иного нет. Но коли ты положишь душу свою за народ, мы все как один возложим на себя грехи твои и пред Господом свидетельствуем причислить тебя к святым. И ежели благо положить душу за одного ближнего, то сколько же пользы в спасении неисчислимых душ.[59]
Зол Тимур, ох как зол! И зол не на кого-нибудь, а на свое потомство. «Неужели, — думает он, — дети ничего не унаследуют от своих великих отцов?» А вот Чингисхану в этом плане повезло: до сих пор его потомки ему и всему миру противостоят. А что делают его сыновья? Вот, младший сын Шахрух (он оставлен в Самарканде править) прислал отчет, и там, помимо прочего, как доблесть, сообщает: «Со стороны Индии прибыли купцы, а с ними жемчуг, яхонт[60] и золото, и я купил у них в счет налогов в казну драгоценностей на сумму сто тысяч. И тут же нашел другого купца из Персии и с большой выгодой для нас продал, так что казна значительно пополнилась».
Разозленный Тимур незамедлительно послал ответ: «Сто тысяч, помноженные на сто тысяч, и подобное этому не имеют для нас никакого значения, и мы не желаем связываться с этим. Если мы будем заниматься торговлей, то кто будет править и воевать? Посмотри же, о глупец, на себя и не повторяй больше таких речей и не примешивай к нашим деньгам ни единой монетки от прибыли торговли, ибо это принижает достоинство правителя, унижает его имя, оскорбляет его положение и образ и вредит его известности и славе при жизни и после смерти».
Шахрух был его младший, любимый сын. И в иное время Тимур стерпел бы такое повествование, да все познается в сравнении. Прибыл в его стан грузинский азнаур Тамарзо — вот чей отец сына родил!
Вначале Тимур издалека, тайком посмотрел, как грузинский военачальник прибыл. С кавказцами он знаком давно. Помнит, как к нему не раз наезжал царь Грузии Георгий VII в сопровождении огромной пышной свиты. И словно являлись не на поклон, а свататься или пировать: все разнаряженные на монгольско-византийский манер, толстые, важные, вежливо-угодливые, и подарков навезли чуть ли не караван, исполняли все, что Тимуру угодно, вплоть до перемены веры. А вот теперь к нему явилось новое поколение Грузии в лице двух ее представителей. На первый взгляд, нет в них особого лоска, блеска, величия, нет на них сибирских мехов, китайского шелка и всяких драгоценных безделиц. Но есть в них природная стать, которая сразу бросается в глаза. На старшем (это совсем молодой человек) холщовая шуба, подбитая мехом горного тура. Второй совсем юн, на нем лишь белая овечья бурка. Зато кони под стать всадникам: стройные, норовистые, уздечки и седла — все в серебре, как и оружие всадников, отменно блестят.
59
Компиляция данной и последующих глав составлена на базе: Газали (XII в.). Наставления правителем, Весы деяний. М., 2004; Грузинские хроники (Картлис Цховреба). История Грузии. Свод трудов, составленных в XVIII в.; Кодекс царицы Нины. изд-во С.Каухгишвили (Тбилиси, 1942); Цулая Г.В. Грузинский хронограф XIV в. М., 1980; Армянская средневековая хроника. А., 1974; Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящийся к истории Золотой Орды. СПб, 1884; Миллер В.Ф. Кавказские легенды. М., 1886; Успенский Ф.Н. История Византийской империи. Т.5. М., 1998; Туси Мухаммед Насирэддин. Трактат о полном четырехстороннике (XIII в.), пер. с араб. Баку, 1952; Хизриев Х.А. Кавказцы против Тимура. Грозный, 1992; Шихсаидов А.Р Дагестан в X–XIV вв. Махачкала, 1975; Ру Ж.-П. Тамерлан. М., 2005; Сулейманов А.С. Топонимия Чечено-Ингушетии. Грозный, 1997; Вейс Г. Истории цивилизаций. М., 1998; Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М.-Л., 1950; Довлетов К.С. О происхождении образа Ходжи Насреддина. Томск, 1962; Двадцать три Насреддина. АН СССР, Институт Востоковедения. М., 1978; Анекдоты Моллы Насреддина, АН Азербайджана. Баку, 1958; Чеченский фольклор. Грозный, 1964; Ахмадов Я.З. История Чечни. М., 2004; и др.