Опять расставлены шахматы, вновь перед ним достойный соперник — сгорбленный Молла Несарт, усталый, скорбный. Да это Тимура еще больше воодушевляет. После скорых первых ходов его мысли и желание в нужном тонусе, и он призывает к себе Едигея. Молла Несарт был невольным свидетелем их предыдущего торга. Но, видимо, что-то не сработало, где-то не договорились, ибо вид у Едигея совсем неуверенный: грамота была, да ей кто-то, а может, оба не следовали. И вот снова торг, и не простой, раз теперь и слуха Несарта боятся. Отойдя в сторону, шепчутся.
— Иса-бек — мой брат, — в полный голос стал утверждать Едигей, — и верен данному слову. Но ты, о Повелитель.
— Молчи, — напирает на него Тимур, — все изменилось. Они снова заговорщицки шепчутся, Молла Несарт даже брезгует в их сторону смотреть, тем более подслушивать, и так ясно — идет грязный торг.
— Золотая Орда — твоя! — наконец в гневном нетерпении выкрикнул Тимур.
Это Едигея не убедило. Был вызван писец. Тимур его торопил и как поставил тамгу на грамоте, стал буквально выталкивать Едигея, подгоняя:
— Быстрее, быстрее, пока не рассвело, посылай лазутчиков к брату.
После этого были вызваны все командиры. По диспозиции им что-либо дельное Тимур сказать на сей раз не мог, они сами лучше владели ситуацией. Он должен был воодушевить их:
— Мои верные бахатуры! От захваченного в Золотой Орде вы получите не одну треть, как обычно, а, я обещаю, две трети — ваши!
— Ура-а-а!
— Вы — надежда Бога, веры, мира, наших жен и детей! Мы победим! Ура!
— Ура-а-а!
Наконец, перед самым рассветом, с ним остались лишь ближайшие родственники — сыновья и внуки.
— Если я сегодня проиграю, эти самые бахатуры первым делом обезглавят вас, подтверждая верность и преданность победителю. Вам это ясно?
Они, склонив головы, молчат.
— Поклянитесь, что будете верны до конца и беспрекословно исполнять любой мой приказ.
— Клянемся, — пали на колени, и по старшинству каждый поцеловал край его бархатного халата.
— Противник ведет перегруппировку сил, — доложила разведка Тимуру.
Вместе с родными он вышел из шатра. Уже светало. А в степи шум, все пришло в движение, вдалеке пыль столбом.
Тохтамыш, может, и трус, но, бесспорно, человек сметливый, и, учитывая ошибку предыдущего дня, пытается сегодня подойти поближе к реке. Своими действиями Тимур и мог бы в какой-то мере препятствовать этому. Однако, вопреки просьбам командиров, он на это не пошел и, к удивлению всех, вновь позвал мудрого Моллу Несарта.
— А ну, старик, — бодр голос Повелителя, — с затмением солнца либо ты, либо твой прибор меня обманули, подвели. Даю тебе еще один шанс выжить.
— О Повелитель, — склонился Молла, — боюсь, вновь ты обманываешься.
— Ты это о чем?
— Шанс выжить, либо нет, не в твоих руках, а Бога.
— Хе-хе, видишь, значит, я ни в чем не виноват — все предписано судьбой.
— И твоей зверской алчностью, — совсем тих голос Моллы.
— Что? — вроде не расслышал Тимур. — Хватит болтать, рассвело. Лучше тащи сюда свой прибор — астролябию. Точно определи, где пойма реки, а где возвышенность.
В это прекрасное теплое весеннее утро, занимаясь по приказу нивелировкой притеречной низменности, даже умудренный жизнью Молла Несарт не смог предугадать военного гения Великого эмира.
Сквозь убеленную дымку туч уже проглядывало высокое апрельское солнце, и бой уже был в разгаре, когда Молла Несарт смог закончить доступные измерения рельефа местности и доложить Тимуру. Задав немало вопросов, Повелитель задумался, прямо на песке заставил Моллу еще раз начертить верхний план и после этого приступил к расстановке своих сил. Молла удивился, когда Тимур вдруг спросил:
— Какова скорость реки?
— А это для чего?
— Хе-хе, в горах была гроза, да еще снег падает, — был чем-то доволен Повелитель, он далеко в тылу.
В тот день бой, не столь упорный, но тоже яростный, насмерть, продолжался. И, как сказали бы военные, сражение носило позиционный характер. Людей полегло немало, но никто и в этот день не взял верх. Тем не менее и на сей раз показалось, что действия Тохтамыша были решительнее, ибо он сумел потеснить врага. Во всяком случае, Тимуру пришлось отступить к вечеру с выгодной прибрежной территории, где располагался его стан, где был пологий берег, и можно было удобно подойти к реке.
И, вроде застигнутый врасплох, Тимур спешно отступил, даже свой командный шатер как есть оставил. Именно в этом шатре Тохтамыш подводил с военачальниками итоги прошедшего дня, и, казалось, это добрый знак — враг отступил. Однако к полуночи забили тревогу: ровная пойма лагеря стала быстро заливаться водой. Это хитрый Тимур накануне днем все подготовил. Двадцать тысяч тыловых людей, рабов, пленных и даже женщин отправили чуть ниже по течению, чтобы они, хотя бы из трупов, даже своих, возвели прочную плотину через Терек. И река к вечеру стала разбухать. Словом, идея оправдалась: и без того изнуренным воинам Тохтамыша пришлось вместо отдыха и сна, средь ночи менять место расположения.