– Евгений Александрович, а все-таки: есть она, Сказка сказок-то?
– Да как тебе сказать. Тут такое дело…
Как-то раз к Морихэю Уэсибе подошел самый дотошный ученик и спросил:
– Скажи, Учитель – что такое Путь? И в чем разница между Путями? Ведь, к примеру, известно, что ты начинаешь полуденную медитацию в той же технике, что и великий Ояма… а?
На лице Учителя потеплело. Он вдруг вспомнил, как в юности, когда сам еще был учеником, медитировал однажды со своим Сэнсеем на запасных путях Восточного вокзала… У них еще не нашлось стаканчика, и тогда сэнсей, явив пример непостижимой мудрости, приобрел на толкучке два перца, ловко их вычистил, и получилась сразу и посуда, и закуска… Но вслух Морихей Уэсиба строго сказал:
– А еще «великий» Ояма любит наставлять учеников противоестественным путем. Особенно таких сладких и губастых, как ты.
Он был по-настоящему велик, этот Морихей Уэсиба. Он один знал, что никакого Пути на самом деле нет. И с неправильными людьми ты не придешь к Истине даже верной дорогой. И наоборот: с правильными ты отыщешь Мудрость даже на ложном пути.
Даже еще лучше вот так.
Он был по-настоящему мудр, этот Морихей Уэсиба. Он знал, что к Истине ведут много Путей Дао, но нет смысла идти всеми сразу: достаточно пройти только один, но от начала и до конца.
Закончив поучение, О-сэнсей встал и, кряхтя, направился к ближайшему отделу сакэ и асахи. Характерно, что к нему тоже вело много путей, но сам учитель всегда ходил самым коротким.
– Вот что я давно хотел спросить у вас, други мои, – задумчиво произнес Старый сказочник.
– Что, Евгений Александрович? – Алеша Беркович как всегда в нетерпении сорвал пробку зубами и приготовился разлить по старшинству.
Филимонов даже зажмурился от удовольствия. На самом деле он больше всего любил именно это. Ну чтоб вот так, спокойно собраться всем вместе теплым вечерком, после подвига, никуда не торопясь. Хотя можно и перед подвигом. А лучше всего – вместо! И Илья Муромэц затянет какую-нибудь длительную историю, скорее всего уже неоднократно слышанную, но все равно хорошо. А Алеша Беркович будет внимательно смотреть на него, испытующим таким взглядом, и в конце концов, не вытерпев, неминуемо скажет:
– Илюш, а ты знаешь – у меня тоже для тебя есть одна история.
– И какая же, Алеш?
– У нас тут в микрорайоне позавчера одного хоббита бездомного убили. И ты знаешь, за что?
– За что же? – скажет Илья с такой неподдельной заинтересованностью в голосе, будто и впрямь не знает, и ему очень важно выяснить, за что же именно лишили жизни незадачливого мохноногого.
– Стакан долго мял!!!
– Да ты что! – тут Муромэц даже всплеснет руками от удивления, и покачает головой, и лишь затем, пожевав губами, поймет, что от него требуется, и наконец-то протянет Алеше свою посуду для наполнения.
– Ну наконец-то дошло! А то я уж думал, мы так до утра и будем стоять трезвые и тебя слушать…
А уж если и Старый сказочник будет, так и вообще замечательно.
– Да, Евгений Александрович, что же?
– А вот что. Когда меня с должности над вами руководящей снимут – что будете говорить? Ну, в интервью там, и в кулуарах, если не для печати?
– Не снимут, Евгений Александрович. Мы не допустим, – сказал Алеша Беркович, – Да и за что вас снимать?
– Ну а если все-таки? Вечных сказочников, как известно, не бывает ведь…
Филимонов вздрогнул. Он никогда не задумывался об этом и как-то даже не очень мог представить себя в иных, отличных от текущих, жизненных обстоятельствах.
– Я не знаю, – поразмыслив, доложил Илья Муромэц, – Я тогда, наверное, заканчивать буду. Переходить постепенно сам на старосказочную работу. Уставать я стал уже, если честно.
– Я в вольные стрелки подамся, – сказал Алеша, – Чтоб по индивидуальному плану.
– Ну а говорить-то вы что будете? – продолжал допытываться сказочник, – Вот завтра приходите с утра на службу, а вместо меня – уже кто-то другой.
– А-а-а! Ну тогда… – и герои, поняв, что от них требуется, дружно затянули нарочно гундосящими голосами, – Занятия стали более интересными, разнообразными, больше работаем с мечом, атмосфера в коллективе улучшилась, все друг друга поддерживают и подбадривают, никаких группировок нет, бу-бу-бу…
– Ну поняли-таки, что требуется, – улыбнулся Старый сказочник, – Теперь я за вас спокоен.
А Добрыня Никитин вынул из портфеля разноцветные стаканчики из-под начавших входить в ежедневный рацион героев новомодных «йогуртов» и молча раздал их всем присутствующим.
– Это зачем еще? – удивился Илья Муромэц.
– А затем, – решительно плеснул ему Алеша Беркович, – Добрынюшка молодец, здорово придумал, еще бы вымыл получше. Затем, что ты теперь слюни свои будешь пускать не в общественный стакан, а в свой персональный.