Да, пригрели. Еще когда брали, знали, что негодяй и в самом деле первостатейный, но так вроде выкладывался, особенно против бывшей сказки своей, да и с Калерой у них походу сложилось на личном уровне, он ему много из своего богатого опыта передал и надоумил. Но, как говорится, черного кобеля не отмоешь добела. Только свистнули – тут же сорвался обратно, еще с вечера сидел со всеми, как ни в чем не бывало, а утром – одна кровать заправленная, и шкафчик пустой. Уже бегал, значит, мерзавец. Ладно, Высшие Таинственные силы все видят и, будем надеяться, рано или поздно воздадут по содеянному.
– Ну и по мелочи еще, Арнольд Шварцевич, – продолжил Генерально-исполнительный свой мартиролог, – Со следующего сезона – ужесточение лимита, нас, как вы знаете, это очень сильно касается. Чтоб с княжеским титлом все, а не шаляй-валяй, как пока еще, в разрезе двойного налогообложения. Усиление, стало быть, требуется во все сюжетно-персонажные линии без исключения. По одному человечку минимум, но лучше по два. Вот я списочек, пока ехал, подготовил, миллионов двадцать потребуется. Меньше никак. Хотя в идеале я бы рассчитывал на двадцать пять-тридцать. Нужна ваша виза.
И все-таки, все-таки…
– Эх, Калера, родной ты мой человек! – воскликнул Арнольд Шварцевич, – Давай же сюда этот свой «списочек», все подпишу! Ты даже не представляешь, как это здорово!
– Что здорово? – ошарашенно спросил Калера, – По мне, если трезво смотреть на ситуацию – так все ровно наоборот.
– Сказки, Калера, вот что здорово. Герои, негодяи, дамы сердца и все такое прочее. Это тебе не какой-нибудь там футбол или шоу-бизнес. Сказки, понимаешь – это миссия! Это и есть – жизнь!
И в этом Арнольд Шварцевич, как всякий мудрый руководитель, знающий и любящий свое дело – прав был на сто процентов. Даже на сто десять.
Стемнело окончательно.
-…Сказки, в которых герой просыпается и понимает, что все увиденное – только сон, я бы отстреливал, – сразу заявил Алеша Беркович, – Даже если бы силком в них тащили – прям вот отбивался бы до последнего патрона.
– А последний – для себя? – спросил Филимонов.
– Нет, и последний бы на них стратил, чтоб хоть еще одной меньше. Лучше уж потом мужественно скончаться в страшных муках, чем такое…
– Дело вкуса, – заметил Илья Муромэц.
Безусловно, базовым, системным, фундаментальным и все прочие возможные синонимы вопросом является вопрос о происхождении сказок как таковых. То есть, откуда берутся сказки, для чего, зачем, кому это нужно и, собственно, чем все это заканчивается, если заканчивается вообще, и существует ли пресловутая и неоднократно упоминаемая «Сказка сказок», или это всего лишь примерный аналог математического понятия «предела» или физической «скорости света», то есть величин, к которым можно неуклонно стремиться, но достичь которых при этом решительно невозможно. Как обычно, на сей счет существуют две диаметрально противоположные, в чем-то даже взаимоисключающие точки зрения, имеющие как свои неоспоримые достоинства, так и фатальные недостатки.
Согласно постулатам первой теории, сказочный мир был создан Высшими таинственными силами единомоментно и сразу в полном объеме, и с той поры, если не принимать в расчет какие-то второстепенные детали и несущественные подробности, пребывает в практически неизменном состоянии. То есть, мы имеем дело с ситуацией устойчивого динамического равновесия, когда даже возникающие вроде бы новые сказки на самом деле существовали и прежде, просто были до поры до времени скрыты от назойливого читателя, а затем явились ему в результате как личного просветления и усиленной мозговой деятельности, так и были навязаны извне сказочником, уже испытавшим подобное просветление ранее. Как и любая теория, обладающая всеми необходимыми атрибутами полноты и замкнутости, она на самом деле умудряется объяснять одновременно все – и в тот же самый миг не объяснять абсолютно ничего, и кроме того, она попросту скучна, если не сказать хуже, хотя бы потому, что Сказка сказок в ней представляется всего лишь унылой компиляцией ранее пройденного и отработанного по сути своей материала. Поэтому гораздо более подробно хотелось бы остановиться именно на антагонистических к данному положению позициях.
Да, гипотеза так называемого «сказочного генезиса» переполнена вопиющими даже для не особо искушенного в тонкостях нестыковками, сомнительными леммами и допущениями, малокорректными доказательствами, построениями, легко опровергаемыми «с цифрами на руках», и надуманными иллюстрирующими примерами. Всякий вопрос, на который с ее помощью кое-как удается получить ответ, на самом деле вызывает лишь расходящуюся волну вопросов новых из расчета один к десяти. Но зато она и не рассматривает сказочную реальность в виде летаргического сна спящей красавицы, уже отчаявшейся дождаться своего принца, а от некоторых ее предположений, провозвестий и прогнозов так и вовсе захватывает дух.