«Перспективный парень» – пора обратно в дублирующий состав «Кушать подано».
«Просто не везет сегодня…» – без малейших перспектив, что очевидно даже ему самому.
«Чуть-чуть не хватило до подвига» – даже не приступал.
«Передача подвига вразрез» – передача за боковую линию поля боя. Подвиг засчитан не будет.
«Передача подвига набравшему ход партнеру» – передача за лицевую линию. Подвиг засчитан не будет.
«Благородные герои уверенно контролируют середину поля битвы…» – безнадежно уступают, доигрывают сюжет. Негодяи и злодеи в открытую договариваются с дамами сердца на ближайшие вечер и утро.
«Тем не менее, вся борьба в сказке еще впереди» – уступают на три подвига.
«На самом деле ничего еще не потеряно» – уступают на четыре с половиной.
«Герои всей командой идут вперед! Последний, решительный штурм!» – сказка окончена. Провалившие все и вся герои понуро бредут по домам, дамы остаются со злодеями…
– Что ты слушаешь и что ты хочешь услышать? Что они тебе могу рассказать?! – с недоумением в голосе воскликнул Алеша Беркович и переключил на музыкальную волну…
…Филимонов на секунду задержался в сенях. Подошел к зеркалу, накинул капюшон. С удовлетворением отметил, что принятая им мера предосторожности едва ли дала эффект, так как благородное его геройство скрыть было почти невозможно. Вышел, запер дверь, нажал кнопку. Лифт долго грохотал сперва где-то внизу, потом неожиданно – уже наверху, доносилась брань и отдельные зычные реплики. Но приехавшая кабина оказалась пуста. «Такое ощущение, что в подъезде человек двести живет, – подумал Филимонов, – Причем все – на шапках-невидимках…» Но подумал беззлобно. Торопиться было особенно незачем.
Спустился. Выгреб из почтового ящика кучу прокламаций, аккуратно снес в ведро. Вышел на улицу, улыбнулся убегающему сентябрьскому солнышку.
На специально оборудованной во дворе площадке шло занятие полулюбительской секции подрастающего поколения. По свистку наставника детишки как раз ринулись в атаку воображаемого замка. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как дружно завопили стоявшие по краям папаши, по внешнему виду своему все без исключения – из персонажей-неудачников, и каждый, стараясь переорать соседа, указывал, куда именно двигаться сынуле, в основном – совсем не туда, куда изначально было предписано. Наставник сперва попытался удержать отроков в рамках заявленной схемы, но быстро осознал тщетность своих потуг и лишь безнадежно махнул рукой, признав, что авторитет его окончательно сравнялся с нулем.
Филимонов хмыкнул. Отметил, насколько хорошо экипирована нынешняя поросль, доспехи, хоть разномастные, но почти на всех были фирменные, импортные. В его-то время – приходилось в основном тачать из подручных материалов, по рисункам и выкройкам из специализированных журналов, а то и просто по наитию, применяя всю фантазию и пространственное мышление, то же забрало. А Илья еще рассказывал, недавно по телевизору передачу смотрел – там в герои вообще набирали с улицы, фактически по объявлению. «Все-таки это как-то неправильно, – подумал Филимонов про себя, – А озарение? А импульс Волшебных таинственных сил и прочие знаки Свыше? То есть, получается, что в благородные герои вообще любой сейчас может выбиться? Куда катится сказочный мир…» Но тут же сам себя одернул: «Мир – такой же. Это ты ворчишь уже как убеленный сединами ветеран…» И тут же внутренне успокоился.
Постепенно многоэтажная суета Стольного града сменилась пасторальным пейзажем, особенно прекрасным в раннюю осень. Филимонов сперва пустил дикую конягу шагом, а потом и вовсе спешился, растягивая удовольствие. Наконец, уже сильно заполдень где-то вдали он различил заброшенный хутор, а на завалинке крайней, слегка покосившейся избы – и Сказочника, блаженно вытянувшего ноги и выпускавшего в атмосферу кольца душистого самосада. «Нет, мир – все такой же! – с какой-то всевозрастающей внутренней радостью отметил Филимонов, – И можно ли желать большего?» Да, Сказочник тоже не изменился. Разве что безумия (в хорошем смысле слова) в глазах чуть поубавилось, но, в принципе, это было естественно, когда прошлое начинаешь измерять уже не месяцами и годами, а пяти– и десятилетками.
– Салют! – воскликнул хуторянин, когда путник приблизился на расстояние, достаточное для идентификации. Ни малейшего удивления в голосе не прозвучало, одна только неподдельная радость от встречи старого друга, в знак которой в воздух был выпущен особо удавшийся выдох, – Какими дорогами, брат?!
– Здорово! – ответил Филимонов, накидывая уздечку на плетень, – Слушай, ты сидишь прямо как этот…