– Согласен, – немного приободрившись, ответил Филимонов.
– Ну вот, – удовлетворенно похлопал его по спине Алеша, – Курить будешь?
– Буду, – подтвердил Филимонов.
– Испортили мы тебя, – деланно вздохнул Илья, вытряхивая из кисета самосад, – Был хороший мальчик, а попал к нам…
– С летом понятно, – вздохнул Филимонов, – А сказка – будет еще?
Илья не торопясь извлек из-за голенища огниво, аккуратно высек пламя, уважительно поднес его Филимонову:
– А уж это на самом деле – как ты сам для себя решишь. Если постараешься… а уж мы – пособим, пока силенки есть…
Однажды, празднуя Победу и завоевание Титула, многие ученики напрочь забыли все, чему они научились у Учителя. Большинство их выпило столько сакэ, что мимолетное Просветление сменилось у них долгим и мучительным Потемнением. Кого-то забрал с собой патруль дежурных брахманов, кто-то, повинуясь внезапному душевному порыву, раздал мигом сориентировавшейся и подсуетившейся нечисти все свои магические сутры и последние оставшиеся деньги, кого-то выгнала из дому собственная Айашвари, а кого-то не пустила на порог чужая… но все были счастливы. С легкой улыбкой взирал на это О-сэнсей: он-то знал, что каждый шаг по Лестнице Вверх важен и ценен сам по себе, и не сделав хотя бы одного из них, нельзя стать Полностью Поднявшимся. Тем более, что подниматься по Лестнице предстояло вновь и вновь.
«Главная и единственная победа в Сказочном мире – победа над собой. И она никогда не бывает окончательной» – сказал Морихей Уэсиба.
Все-таки он был по-настоящему мудр.
– Золотой мой! Ты задремал, что ль?
– Аааа! Аааа?!
Филимонов вздрогнул, потер глаза. Потом смущенно улыбнулся.
– Извините, Евгений Александрович! Вот честное слово, прям даже и не заметил как!
И Филимонов с силой зажмурился, а потом широко распахнул очи.
– Да ничего, что ж такого-то. Время уж послеобеденное, да и солнце вон… осень, а смотри как ярко светит. На улице-то прохладно все равно, не согреет теперь до весны, а в кабинете-то душно, конечно, сразу стало…
– Это точно!
– Ну так что, родимый? Надумал чего?
– Да а что тут думать-то, Евгений Александрович!
– Но ведь о чем-то ты думал все это время?
– Думал, – согласился Филимонов.
– Вот и славно. Но я все-таки спрошу…
– Спрашивайте, Евгений Александрович.
Старый сказочник внимательно поглядел на Филимонова, словно пытаясь вспомнить что-то очень важное:
– Но ты понимаешь, что ребят ты уже не увидишь, во всяком случае – в обозримом будущем?
– Да понимаю…
– И сказки уже никогда не будут такими, какими ты их помнишь и какими ты хотел бы их видеть? Ну, тоже по крайней мере – на ближайшем временном интервале?
– И это тоже, – вздохнул Филимонов.
– И наша сказка, вполне допускаю, уже никогда ничего не выиграет. Ты про Заводскую сказку помнишь?
– Да помню…
Да и кто не помнил бы. Суровая, «локальная» сказка известного пролетарского образования, со своим неповторимым шармом, попортившая когда-то немало крови, в том числе и им самим. Но увы, оставившая после себя лишь горстку самых преданных читателей, кое-как собирающихся подле самого заброшенного Завода и неизменно вспоминающих своего последнего значимого героя «…вот таким, вот такусеньким еще Эдика застал, сам привел, меч ему первый, деревянный еще выстругал, на коленях пацаном держал!..», в то время как уж сам Эдик, обрюзгший и полысевший, давно нянчил не только своих собственных детей, но и внуков…
– Но не хотелось бы, Евгений Александрович! – Филимонов даже передернул плечами.
– Знамо дело не хотелось бы… но тут же не все в наших руках. Ну да ладно. Сам не хочешь чего спросить?
– Что например?
– Ну, о Сказке сказок, например? – улыбнулся Старый сказочник, – Ты же всегда хотел знать!
– Не спрошу, – улыбнулся в ответ Филимонов, – Я уже все понял. Есть она, или нету ее вовсе – этого никто не знает точно. И не узнает. То есть, скорее всего есть, но как-то так… Это же сказки, а в сказках – все бывает. Да оно, на самом-то деле – так ведь и гораздо интереснее!
– Я вижу, золотой мой, ты все-таки провел это время с некоторой пользой для души!
– Ну а то!
– Так что в итоге?
Они немного помолчали.
– Ну вы же знаете все, Евгений Александрович! И всегда знали…
– Просто я хочу, чтобы ты сам это произнес…
– Ну я это самое… короче… – Филимонов неожиданно замялся.