Огляделась зимняя невеста, едва сдерживая дрожь, и поняла, что в этом мире жутком нет ничего живого. Деревья и травы тоже из самоцветов вырезаны, а в реке шелестят осколки каких-то камушков, и то белые они, то голубые, так и кажется, что это волны и пена на них ажурная лежит.
Снежка пристально смотрит на мир подгорный, но не приносит увиденное радости. Вот лиса сердоликовая вышла из-за елки, из змеевика сделанной, поглядела на девушку с прищуром хитрым, тявкнула, совсем как настоящая, и убежала в каменный лес.
— Красиво? — старик вперед вышел, приосанился, бороденку свою тонкую пригладил. — Все твое будет, только согласись стать моей женой!
— Ни в жизнь! — крикнула Снежка и руку кривых пальцев духа выдернула. — Верни меня обратно!
— Вот характерная! — разозлился Хозяин Золота. — Ну, мы ишшо поглядим, кто кого переломает. Все равно дороги из горы не найдешь. Сгниешь здесь, или моей будешь. И знай, девка, не нужна ты Морозко, погорюет и забудет, нет в его холодном сердце любви, нет нежности! Заморозил бы он тебя, стала бы льдинкой или снежинкой, чтоб в метели его колдовской кружить — вот и вся его любовь. А у меня будешь богато жить, в золоте купаться!
Исчез он, осыпавшись грудой золота, а Снежка пнула ее и расплакалась в отчаянии. И падали ее слезинки осколками горного хрусталя и кусочками льда, что таяли тут же, а в сердце хоть и рождалась тоска да боль, но верила она в то, что Морозко спасет ее, вызволит из этой пещеры самоцветной.
Здесь хоть самому камнем обернуться — не будет все равно жизни! Как человеку выжить среди холода аметистов да кристаллов кварца, как сохранить память о мире людей среди граней острых самоцветов, что высятся повсюду, где даже небо — и то каменное?
И звенит каменный лес, и равнодушно светит золотое солнце.
И бросилась Снежка прочь от его света, но огромным цветком оно распускалось над нею, нещадно паля, обдавая жаром, словно бы из раскаленной печи, и казалось Снежке — растает она, как сказочная Снегурочка, станет ручьем хрустальным, озером горным, водопадом гневливым. Оплавились на ее поясе топазы, будто и правда были кусочками льда, но пока бежала она узкой тропинкой, что петляла среди малахитовых сосен, успела убедить себя, что сможет обыграть проклятого духа. Не может быть такого, чтобы не было отсюда выхода — во всех сказках есть подсказки для героев, есть помощники волшебные, или предметы зачарованные… нужно только смотреть по сторонам внимательнее и верить в чудеса. И тогда обязательно всем и каждому по заслугам воздастся!
Вот каменный лес кончился, а за ним скала виднеется, и скала эта из цельного куска золота, а сверкает так, что глазам больно. Высокая — до небес подгорных, и не обойти ее, так широка. Наверное, это и есть край царства Хозяина Золота. Нужно выход искать…
Украшения из волшебной шкатулки кожу холодят, и кажется Снежке — только благодаря им и чарам Морозко и жива она еще. Иначе сгорела бы, пеплом легла на малахитовую траву, на золотой песок этой страшной пещеры, и осталась бы бесплотным духом бродить по самоцветам, слушая, как каменный перестук несется над просторами этими проклятыми. И с хрустальным ветром рыдала бы и стонала, разбиваясь о скалы… Как же страшно, как жутко. Но нельзя бояться. Нельзя!
И тут мелькнуло что-то зелененькое в трещине золотой глыбы, и девушка поближе склонилась, чтобы разглядеть неведомого гостя. Может, нашла она, что искала?
— Что, заплутала в горе проклятой? — жалостливо спросила Снежку ящерка, которая выползла из расщелины в скале.
— Заплутала… помоги выбраться! Или передай от меня весточку жениху моему, Морозко, царю зимы…
Снежка обрадовалась нежданной помощнице, но трещинка, из которой та выползла, была так мала, что у девушка и ладонь туда не смогла бы просунуть.
— К нему-то мне не попасть, но зато Малахитница, хозяйка моя, слова твои передать сможет, — отвечала ящерка, сверкая глазками. — Что бы дать, чтобы узнал о тебе Морозко? Чтобы поверил, что это ты просишь о помощи?
— А вот возьми этот камушек, — и Снежка зеленый гранат протянула — оберег свой детский, которым когда-то жениху похвалялась, получив в подарок от Хозяйки. — Ежели Морозко его увидит, сразу поймет, что я в беде, знать должен, что с камушком этим я по своей воле не расстанусь…
И грустно стало вдруг, что не простилась по-человечески ни с родителями, ни с сестрами, ни бабушку Феню на прощание не обняла. И стыдно даже — словно, уйдя на Ту Сторону, что-то плохое совершила. Даже подумалось, может, все беды оттого, что поступила так нехорошо? Пусть и не будут они ее помнить, как Метелица обещала, а все же неправильно это… И загадала Снежка, сжав зеленый гранат в кулачке, что если выберется из пещеры этой жуткой, из мира каменного, так обязательно у жениха своего морозного в люди отпросится — чтобы еще раз со всеми повидаться да память хорошую по себе оставить.