Я стал держать коня, а он вошел в курган. Вскоре я услышал страшный шум, курган под моими ногами задрожал. Конь стал вырываться из рук, он становился на дыбы, и мне стоило большого труда удержать его. Скоро шум прекратился, и мой спутник появился наверху кургана с сулуком, полным крови. Он стал на вершине кургана и выпил всю кровь.
— Ох-ох, намного легче стало на душе. Я расправился и со вторым, остался еще один, поехали дальше, — сказал он.
Ехали мы опять довольно долго и приехали к большому кургану. Юноша снова остановился и сказал:
— Здесь будет еще опаснее, чем у первых двух курганов. Конь станет вырываться с еще большей силой, поэтому держи его еще крепче.
Он вошел в курган и вскоре оттуда послышался неимоверный шум, а курган стал содрогаться. Конь стал вырываться пуще прежнего — он становился на дыбы, бил землю копытами. Я едва удержал его. Наконец, шум прекратился, и из кургана вышел юноша. В руках у него снова был сулук, полный крови. Он стал на вершине кургана и выпил всю кровь.
— Ох-ох, теперь моя душа успокоилась! Я отомстил за свою кровь! Благодарю тебя — если бы не ты, я не смог бы отомстить своим врагам. Мой конь знает, что, когда меня не будет в живых, никто, кроме тех, кого я уничтожил, не сможет сесть на него и управлять им — поэтому он так вырывался. Пойдем, я отдам тебе золото, что лежит в этом кургане, — сказал мой спутник.
Он завел меня в курган и показал мне золото и другие богатства, которых там было в изобилии.
— Это все твое, и то, что лежит в тех двух курганах. Мне все это ни к чему. Возьми все это на благо, пусть оно пойдет тебе на пользу, как молоко, которым вскормила тебя мать. Забери эти богатства в свой край.
Сказав так, всадник сел на коня и ускакал. А я подумал:
— Человек, наделенный таким мужеством и пренебрегающий богатством, совсем молодой. Поеду-ка я вслед за ним и узнаю, кто он.
И я поехал следом за всадником.
Он въехал во двор, огороженный густым колючим терновником, спешился и зашел в дом. Я тоже въехал следом за ним и крикнул: «Жиу!» Когда никто не вышел на мой зов, я крикнул второй раз.
Из дому вышла какая-то женщина.
— Заходи, будь гостем, — пригласила она меня.
Я вошел в дом, но в нем никого не было, кроме женщины, которая вышла на мой зов.
— Куда делся тот парень, который только что въехал во двор? — спросил я.
— В этом доме нет мужчин, только я одна, — ответила женщина и зарыдала.
— Не плачь, — сказал я. — Кто ты такая? Почему плачешь? Сегодня ты совершила подвиги, какие под силу не всякому мужчине. А теперь почему ты рыдаешь?
— Я плачу потому, что трех моих братьев и мужа убили эти иныжи, которых сегодня я уничтожила. До сих пор я ждала, когда отомщу за свою кровь — теперь я отомстила[34]. Войдем в другую комнату, — пригласила она и отвела меня в другую комнату. Она была полна золота и серебра.
— Забери все это себе, — сказала женщина. — Возьми и то, что лежит под курганами, — мне все это не нужно. А теперь взгляни туда. — И она показала на окно. Я посмотрел в окно, а когда обернулся, то увидел, что она взяла стальные ножницы[35] и хотела убить ими себя. Я выхватил у нее ножницы.
— Почему ты хотела убить себя? — спросил я.
— Я не хочу жить на свете! — отвечала она.
И я с трудом отобрал у неё стальные ножницы. Кое-как успокоив её, я провёл с ней ночь. Утром я посадил её на коня, сам сел на другого; мы взяли столько золота и драгоценностей, сколько могли довезти наши кони, и поехали домой.
Всё, о чём я рассказал вам, совершила старушка, которая сидит сейчас у очага. Сделала она это для того, чтобы отомстить за своих братьев и мужа. Если же ваши жены опозорили вас, это не значит, что все женщины такие, как они.
Возвращайтесь к себе домой, не то, если я позволю, моя старуха перебьёт всех ваших воинов.
Стыдно стало хану и Хмурому пши. Послушали они старика и вернулись домой. С тех пор они никогда не убивали женщин.
6. Аслануко — сын львицы[36]
Рассказал Хаджимос Исламович Шхурпаидзе, 61 год, бжедуг, колхозник, неграмотный; аул Начерезий Теучежского района ААО.
Записал Н. Багов, студент АГПИ, 16 августа 1963 г. Архив АНИИ.
Перевод А. И. Алиевой и Ш. X. Хут.
У одного пши был человек, который принимал кожи убитых зверей от всех охотников — подданных пши. Однажды он сказал пши, что один из охотников всегда добывает шкуры диковинных зверей.
— Когда он еще принесет шкуры, скажи ему, чтобы зашел ко мне, — велел шли.
Однажды пришел охотник к пши — тот встретил его приветливо.
— Заходи, заходи, — сказал он. — Садись, я хочу, чтобы ты рассказал мне самое интересное из того, что приключилось с тобой на охоте.
— Что может приключиться с простым охотником!
— Подумай и расскажи, пока не расскажешь — не отпущу тебя! — сказал пши.
Подумал охотник и начал свой рассказ:
— Каждый день на рассвете на лесную поляну выходит львица, а вместе с ней мальчик. Они пересекают поляну и заходят в лес. Много раз видел я их, но не решался выстрелить — жалко было убить и мальчика и львицу. Это — самое интересное из того, что я видел на охоте.
— Тогда ты поймай этого мальчика живым я доставь его ко мне — не поймаешь, велю тебя убить, — сказал пши.
— Как я его поймаю: если побегу — не догоню, а коли выстрелю — убью, — отвечал охотник.
— Поймай как хочешь, но приведи ко мне мальчика живым, — велел пши.
— Тогда и ты помоги мне. Львица выходит из лесу всегда по одной дороге. Надо всю поляну обложить соломой, оставив только путь, по которому она идёт. Через каждые три шага надо поставить людей. Я сяду около дороги, на которую выйдет львица, и, когда она будет на поляне, я выстрелю, а все должны будут поджечь солому в тот же миг, как раздастся мой выстрел. Если в этот раз не смогу поймать мальчика, — значит, мне никогда этого не сделать.
Пши приказал сделать так, как сказал охотник. Привезли несколько возов соломы и устроили засаду. Услышав выстрел охотника, люди пши должны были поджечь солому.
Перед рассветом львица вышла на поляну. Следом за ней, как всегда, шёл мальчик. Как только львица показалась на поляне, охотник выстрелил, и люди пши подожгли солому. Львица бросалась в разные стороны, но, убедившись, что огонь пылает со всех сторон, кинулась в пламя и ушла. Мальчик же боялся и огня и людей. Он стал метаться по поляне, и в это время его поймали.
Привезли сына львицы в аул, сделали для него клетку и посадили туда. Его хорошо кормили, но никогда не выпускали на волю. С сыном львицы — в ауле его стали звать Аслануко — познакомился и вскоре подружился сын пши. Каждый день он подходил к клетке и разговаривал с пленником. Однажды Аслануко сказал:
— Ты знаешь, что твой отец сделает все, о чем ты попросишь. Пусть он разрешит выпускать меня на день из клетки — мы будем с тобой хорошо играть.
— Вели, отец, выпускать Аслануко на день из клетки — мы с ним будем играть. По вечерам он будет возвращаться в клетку, — сказал сын пши.
Пши рассердился и ответил, что нельзя выпускать сына львицы из клетки — он всех может погубить.
Когда мальчик пришел к Аслануко, тот спросил:
— Ты просил отца выпускать меня днем из клетки?
— Просил, но он ответил, что ты можешь погубить всех!
— Проси еще, плачь, если ты будешь стоять на своем, он меня выпустит.
Мальчик пошел к отцу и сказал:
— Выпусти Аслануко, мы будем играть во дворе и никуда не уйдем!
И он горько заплакал. Тогда отец дал ему ключи и оказал:
— На, возьми ключи в сам выпускай сына львицы.
Мальчик тут же прибежал к клетке, открыл замок и выпустил Аслануко. Днём они играли во дворе, а вечером сын львицы возвращался в клетку. Так продолжалось довольно долго.
— Не годится, что мы только так играем. Если бы у нас была гиря в пять пудов, я научил бы тебя более интересной игре. Скажи отцу, пусть он велят кузнецам сделать для нас пя-типудовую гирю, — сказал однажды Аслануко.