Не успел я причалить, как император кинулся мне навстречу в самом радужном настроении и со всяческими похвалами и тут же пожаловал титул нардаля – самый высокий в государстве. Однако его величеству захотелось, чтобы я немедленно захватил и остальные корабли. Аппетит приходит во время еды и у императоров тоже. Ему захотелось завладеть всем государством Блефуску, да и вообще всем миром. Но я запротестовал, сказав, что не хотел бы сделаться причиной порабощения блефускуанцев, свободных и сильных людей. Многие мудрые лилипуты со мной согласились, но император так никогда и не простил мне моего с ним несогласия. Тогда-то и возник заговор императорских министров, которые меня ненавидели и пытались настроить против меня его величество.
Спустя три недели после угона военных кораблей из Блефуску оттуда прибыло посольство с покорнейшим предложением заключить мир. Посольство состояло из пяти самых выдающихся граждан Блефуску, а сопровождали их пятьсот вельмож этого государства.
Наговорив мне кучу комплиментов по поводу моей силы и отваги, они от имени своего императора пригласили меня посетить их страну. Я попросил передать моё глубочайшее почтение императору и сказать, что мне очень хотелось бы получить разрешение лично побеседовать с верховным правителем страны. На эти слова главный из послов довольно неохотно кивнул головой.
Как раз в то время, когда я собирался с визитом к императору Блефуску, один из весьма значительных лиц при дворе, которому я однажды оказал довольно большую услугу, явился в мой дом ночью, без предупреждения, даже не послав предварительно визитную карточку с просьбой его принять. Я положил его светлость в карман, прежде крепко заперев дверь, а уж затем только посадил его на стол и сам сел к столу. На его лице было страдальческое выражение. Он попросил меня терпеливо его выслушать, потому что дело касалось моей чести и моей жизни.
– Вы, конечно, знаете, что Скайреш Болголам всегда был вашим смертельным врагом с момента вашего появления в Лилипутии. И его ненависть ещё выросла после вашего блестящего успеха в Блефуску. Ясное дело, что его слава и значение при дворе сильно померкли. Этот господин и некоторые другие обвинили вас в государственной измене. По этому поводу было проведено уже несколько заседаний государственного совета, на которых рассматривался ваш поступок. Исполненный благодарности вам за то, что вы сделали, я, рискуя головой, высказал своё мнение, но вот какие мне пришлось выслушать обвинения против вас.
Во-первых, приведя флот Блефуску, вы должны были наказать всех тех, кто отказывался разбивать яйцо с острого конца.
Опять же, когда ко двору прибыли послы, вы помогали им и развлекали их, как настоящий предатель, хотя и знали, что они будут служить правителю Блефуску в будущей войне.
Вы теперь притворяетесь благонадёжным подданным, готовясь к предательству, и предадите императора Лилипутии в грядущей войне.
Во время дебатов и обсуждений его величество часто упоминал ваши услуги Лилипутии и ему лично, но адмирал и казначей настаивали на том, чтобы предать вас позорной казни. Однако Рельдрессель, личный секретарь императора, много раз выступал в вашу защиту, подчёркивая, сколь усердно вы оказывали услуги его величеству. Он предложил не казнить вас, а всего лишь, оставив в живых, выколоть вам глаза. На эти слова Болголам в ярости и с возмущением прокричал, что секретарь хочет пощадить предателя. При этом казначей показывал счета, убеждая императора, что ваш прокорм разоряет казну. Секретарь, испугавшись, выдвинул новый план. Он предложил урезать вам паёк, отчего вы начнёте слабеть и постепенно придёте к естественному концу.
Постановление приняли. Было решено постепенно уморить вас голодом. И всех обязали хранить это решение в строжайшей тайне.
Высказав всё это, он поспешил уйти.
– Я оставляю вас, мой друг, – сказал он, – и буду думать, как найти выход. К тому же мне надо срочно вернуться к моим секретарским обязанностям, чтобы никто не заметил, как долго я пробыл у вас.
Он ушёл, а я остался один в большой растерянности. Я был пока что свободен и вообще-то мог в одиночку разнести всю эту Лилипутию в пух и прах, не оставив камня на камне. Но вскоре я в ужасе отверг эту мысль, вспомнив клятву, которую дал императору, и его доброту.
Наконец его величество подтвердил, что разрешает мне посетить императора Блефуску, и я не замедлил его разрешением воспользоваться. На третий день после этого я написал письмо моему другу секретарю, посвятив его в свои планы, и, не дожидаясь ответа, отправился на берег и вошёл в пролив. То шагом, а то и вплавь я достиг порта Блефуску. Люди, давно ждавшие меня на берегу, проводили меня в столицу.