Тут вошёл великан, говоря:
– Глупости! – сказала ему жена. – Это всего лишь жареный вол, которым, думала я, ты полакомишься за ужином. Садись, я его мигом принесу.
Великан сел, скоро жена принесла ему на огромном блюде жареного вола, и оба приступили к ужину. Джек только изумлялся, глядя, как великан выдирает из вола кости, словно тот был жаворонком. А когда они покончили с едой, великанша встала и сказала:
– Ну, дорогой мой, я, с твоего разрешения, пойду к себе в спальню книжку дочитывать. Если понадоблюсь, позови.
– Сначала, – ответил великан, – принеси мои мешки с деньгами, чтобы я пересчитал перед сном золотые монеты.
Великанша так и сделала: вышла и скоро вернулась, неся на плечах два больших мешка, которые и поставила перед мужем.
– Вот, – сказала она. – Тут всё, что осталось от денег рыцаря. Когда и эти потратишь, придётся тебе захватить другой рыцарский замок.
«Не потратит, если я смогу ему помешать», – подумал Джек.
Как только она ушла, великан выгреб из мешков груды золота и стал считать монеты, складывая их столбиками, покуда не устал от этой забавы. Тут он смёл монеты обратно в мешки, раскинулся в кресле и крепко заснул, храпя так, что ничего другого и слышно не было.
Джек потихоньку вылез из шкафа, взял мешки с деньгами (с его собственными, потому что великан украл их у отца Джека), побежал к бобовым стеблям, с немалым трудом спустился по ним и выложил мешки на стол перед матерью. Она как раз вернулась из города и плакала, потому что не могла найти Джека.
– Вот, матушка, я принёс тебе золото, которого лишился мой отец.
– Ах, Джек! Ты такой хороший мальчик, но, прошу, не рискуй больше твоей драгоценной жизнью в замке великана. Ну, расскажи, как ты туда снова попал.
И Джек ей всё рассказал.
Деньгам мать Джека очень обрадовалась, но только ей не хотелось, чтобы сын так рисковал ради неё.
Однако спустя недолгое время Джек надумал опять отправиться в замок великана.
Говорящая арфа
Снова взобрался он по бобовым стеблям и протрубил в рог у ворот великанского замка. Вскоре великанша открыла дверь. И была она до того глупа, что опять его не узнала, но всё же поразмыслила с минуту, прежде чем впустить Джека. Она опасалась нового воровства, однако свежее личико Джека было столь невинным, что великанша не устояла, впустила его и снова спрятала в платяном шкафу.
Вскоре домой воротился великан и, едва переступив порог, взревел:
– Глупый ты старый великан, – сказала ему жена, – это ты барашка унюхал, которого я зажарила на вертеле тебе на обед.
Великан сел за стол, жена принесла ему целого барана. И великан, съев его, сказал:
– Принеси мою арфу. Пока ты будешь гулять, я музыку послушаю.
Великанша подчинилась и вскоре вернулась с прекрасной арфой. Рама её блистала бриллиантами и рубинами, а струны были все сплошь золотыми.
– Одна из лучших вещей, какие я у рыцаря отнял, – сказал великан. – Я так люблю музыку, а эта арфа верно мне служит.
Подтянул он арфу поближе к себе и приказал:
– Играй!
И арфа заиграла – очень тихо, печально.
– Сыграй что-нибудь повеселее! – велел великан.
Арфа сыграла повеселее.
– А теперь давай колыбельную! – проревел великан, и арфа заиграла сладкую колыбельную, под звуки которой её хозяин заснул.
Джек потихоньку выбрался из платяного шкафа, сходил на кухню посмотреть, ушла ли великанша, и никого там не нашёл, а потому тихо открыл дверь, думая, что с арфой в руках сделать это будет непросто.
Потом Джек вернулся в комнату великана, схватил арфу и побежал, но едва он перепрыгнул через порог, как арфа закричала:
– Хозяин! Хозяин!
И великан проснулся.
Страшно взревев, выскочил он из кресла и в два прыжка достиг двери.
Однако Джек был мальчиком проворным. Он нёсся как молния, на бегу объясняя арфе (потому как понял, что она волшебная), что он сын её прежнего хозяина, рыцаря.