Видя, что Шварц не вернулся, Глюк сильно опечалился и не знал, что же ему делать. Денег у него совсем не осталось, и ему пришлось снова идти наниматься к ювелиру, который заставлял его работать очень много, а платил очень мало. Так что спустя месяц-другой Глюк выбился из последних сил и решил пойти попытать счастья к Золотой Реке. «Этот король-крошка выглядел очень добрым, — думал он. — Вряд ли он станет превращать меня в черный камень». Итак, он отправился к роднику, и там ему охотно дали сосуд воды. Глюк положил в мешок хлеба, бутылку воды и на рассвете отправился в горы.
Если ледник порядком измотал и Ганса, и Шварца, которые были и сильнее Глюка, и более опытны в хождении по горам, то маленький Глюк на леднике устал в двадцать раз больше братьев. Несколько раз он падал, потерял мешок с едой. Его сильно пугал странный шум подо льдом. Преодолев ледник, он долго отдыхал, лежа ничком на траве, и начал подниматься на последнюю гору в самое жаркое время дня. Через час он почувствовал нестерпимую жажду и собрался, подобно своим братьям, испить из фляги, когда увидел старика, который, опираясь на посох, еле плелся по тропе ему навстречу. Выглядел он очень слабым.
— Сынок, — позвал он. — Я теряю сознание от жажды. Дай мне попить из твоей фляги.
Глюк посмотрел на него, и увидев, какой тот бледный и изможденный, протянул ему воду.
— Только, пожалуйста, не выпейте её всю, — попросил он.
Старик пил долго и вернул флягу на две трети пустой. Затем он пожелал мальчику скорейшего завершения его дела, и Глюк весело зашагал вперед. Идти ему стало легче, на тропе появились отдельные травинки, кругом стали стрекотать кузнечики, и Глюк подумал, что никогда еще он не слышал такой чудесной музыки.
Маленький Глюк шел еще один час, и жажда настолько измучила его, что он понял: ему не удержаться, сейчас он достанет фляжку и попьет. Но, уже поднеся её к губам, он заметил малыша, который лежал у тропы, тяжело дыша, и жалобно просил пить. Глюк переборол собственную жажду и набрался решимости потерпеть еще немного. Он поднес флягу к губам ребенка, и тот выпил воду почти до дна, оставив лишь несколько капель. Затем ребенок улыбнулся Глюку, поднялся и побежал с горы вниз, а Глюк все смотрел ему вслед, пока тот не превратился в маленькую точку, размером со звездочку на небе, а затем повернулся и снова полез вверх. И скалы зазеленели молодым мхом, распустились всевозможными нежными цветами: среди них были и бледно-розовые маргаритки и мягкие горечавки, более голубые, чем само голубое небо, и совершенно белые, словно прозрачные, лилии. Там и тут порхали лиловые и малиновые бабочки, а с неба струился такой чистый свет, что Глюка охватил прилив счастья, какого он не испытывал ни разу в жизни.
Однако через час Глюку снова мучительно захотелось пить, но, заглянув во флягу, он увидел, что там осталось всего лишь пять-шесть капель, и не решился поднести её к губам. И когда он уже вешал флягу обратно на пояс, он заметил, что на камнях, тяжело дыша, лежит собака — та же, которую видел Ганс на своем пути к реке. Глюк остановился и посмотрел сначала на нее, потом на Золотую Реку, бегущую в пятистах ярдах от него. Он вспомнил слова карлика, что «никто не сможет повторить попытку дважды», и уже собирался пройти мимо собаки, когда она заскулила, да так жалобно, что Глюк снова остановился. «Бедное животное, — подумал он. — Если я не помогу ей сейчас — она умрет. Ей не дожить, пока я схожу к реке и вернусь». Глюк все пристальней и пристальней вглядывался в собачьи глаза, и они смотрели на него так скорбно, что мальчик не мог вынести этого взгляда.
— Будь проклят этот Король Золотой Реки со всем своим золотом! — воскликнул он, открыл фляжку и вылил остатки воды в рот собаки.
Собака вскочила и встала на задние лапы. Её хвост исчез, уши выросли, стали блестящими, потом золотыми, нос тоже стал красно-золотым, а глаза засверкали, и через несколько секунд собака исчезла, а на её месте стоял старый знакомый Глюка, Король Золотой Реки собственной персоной.
— Спасибо, — поблагодарил он Глюка и тут же добавил: — Не бойся, я не сержусь, — потому что мальчика при появлении короля охватил ужас. Затем, карлик продолжил: — Что ж ты раньше не пришел ко мне сам вместо того, чтобы присылать своих негодяев-братьев? Мне еще пришлось тратить на них время, превращая их в черные камни. И уж камни получились тверже твердого, скажу я тебе.
— О, боже мой! — воскликнул Глюк. — Неужели вы и вправду так жестоко с ними поступили?
— Жестоко! — воскликнул карлик. — Они вылили в мою реку нечестивую воду, и уж не думаешь ли ты, что я буду такое терпеть?