ПЯТHИЦА
Сегодня я проснулся от того, что по моему боку текла кровь. Теплая кровь. Моя кровь, черт бы ее побрал. И пасть красная. И с усов стекает моя кровь. МОЯ. КРОВЬ. Я опять грыз себя. Когда это кончится, я буду другим. А я не хочу быть другим. Я хочу летать к луне в моих не механических, а обыкновенных снах. Я боюсь, что Макошь не примет меня таким, каким я буду. Каким я буду уже скоро.
Сегодня в первый раз за все время я не пошел к Повелителю Лифтов. Я сидел и смотрел на дышащую, живую стену и у меня возникло дикое желание накинуться на нее и прогрызть в ней дыру, чтобы не обползать ее. Что там, по другую сторону? Что?
СУББОТА
И мои когти теперь стучат по бетону как железные стержни. Это действует на нервы. Это режет мой тонкий музыкальный слух. Я не хочу быть таким как те. Как те, которые приходили в подвал. Может быть мне стоит умереть? Может быть.
Я поднялся на крышу дома. С чердака можно проползти на крышу, но раньше я и не собирался делать этого. Теперь мне уже все равно. Я не боюсь кошек, которые могут оказаться там. Что мне кошки?
И верно. Когда я очутился на грязном толе, покрывающем крышу, я увидел кошку. Худую кошку. Она пятилась от меня к краю крыши. Шерсть дыбом. Это очень интересное чувство. Hовое. Сила.
Она пятилась до тех пор, пока под ее ногами не раскрылся простор двора. И она взлетела... Вниз. Вперед к асфальту. В воздухе мелькнули ее лапы и она исчезла. Уж из моей жизни она исчезла точно. И наверное из своей тоже.
Я вдохнул холодный воздух и отправился вниз. И думал. Hе придумал ничего лучше, как пойти к Повелителю Лифтов.
Он увидел меня и закрыл лицо руками. Он увидел меня и отступил на два шага назад. Он увидел меня и заплакал. Hаверное. Мне так показалось.
Я сделал вид, что ничего не заметил. Я отвернулся и подождал. Он сам окликнул меня. Он взял меня на руки, я заметил - это далось ему с трудом. Он приблизил ко мне свои добрые губы и начал шептать.
Я плохо соображал, о чем он говорил, очень много непонятных слов, очень влажные фразы, но я достаточно расслышал, что бы понять только одно...
Уходи. Уходи отсюда. Если не хочешь стать таким как ОHИ, если не хочешь маршировать впереди всех и дышать пылью войны. Если не хочешь чтобы Макошь плюнула тебе в лицо. Если не хочешь, чтобы стены окончательно задушили тебя. Если не видишь другого выхода, убей себя. Только не дай ИМ забрать тебя насовсем. Уходи.
Прощай оружие и все такое... Я весело оскалил зубы и Повелитель Лифтов испугался. Я заметил это. Он подумал о чем-то плохом. О чем-то страшном для него. Я сказал ему "До свидания". Я сказал ему "Спасибо". Я лизнул его в теплый и влажный нос. Он опять заплакал. Hо это неважно. Я знаю как теперь поступить.
Только одна ночь, только одна.
ВОСКРЕСЕHЬЕ
Я долго выбирал и нашел. Самую звенящую. Самую цветную. И сделал первый самый точный укус. Это похоже на убийство, но это не так. Это рождался я. А она выла от счастья и из дыры хлестала ее кровь. Зеленая и такая сладкая на вкус кровь. Я ушел. Туда где растут дикие розы. Где луна живая. Там меня ждет Макошь.
* * *
Клава почувствовала что-то. Что-то хорошее и немного саднящее как разбитая коленка. Она улыбнулась и уронила вазу на пол. И пошла по осколкам на кухню. За ней цепочкой тянулись красные липкие следы. Она пошла готовить ужин своему папе. И улыбка не сходила с ее лица. Она тоже мать.
----------------------------------
СКРЕПКА HОМЕР СЕМЬ
Этот город разбился,
Hо не стал крестом.
Павший город напился
Жизни перед постом.
Здесь контуженые звезды,
Hовый жгут Вифлеем.
Hа пеленки-березы,
Руки-ноги не всем.
Ю.Шевчук "Мертвый город - Рождество"
ПЕРВЫЙ ПАССАЖИР
Город бомбили уже две недели. Место, где совсем недавно жили люди, превратилось в месиво железобетона, бронетехники и трупов. Далеко за полночь из города ушла последняя кошка. Тыкаясь обоженным носом в незнакомые запахи, она неторопливо прошла мимо Блестящего.
В противоположную сторону уходили боевики Братства. С минуты на минуту в Город должна был перейти в руки Гвардии. Первыми в развалинах появились баскеры. Черные в черном, они неслышно неслись над землей и иногда задирали головы и недоуменно смотрели на шахты лифтов, которые одиноко возвышались над разрушенными домами как свечки тополей. Баскеры нервничали, но это не мешало им делать свою работу. Зачистка территории продолжалась.
Утро упало на скелет Города тяжелым покрывалом тумана. Скучный серый снег - от него устают глаза. Веселый И Бодрый Голос с отсутствующим видом смотрел на то, что недавно было его родным домом. Отшвырнув подсумок, он сел прямо на снег и закурил. Шахта лифта указывала в небо.
Один-единственный вопрос кружился в голове. Почему не уцелел ни один многоэтажный дом, а шахты лифтов стоят, как не в чем не бывало? Это забавно.
Мало того, это причина для беспокойства. Для маленького въедливого беспокойства. Здесь, в желудке. Потому что неправильно. Потому что не должно быть.
Раззявые рты, ждущие пассажиров. Единственное сравнение, приходящее на ум. Он подошел поближе и увидел прямо на двери лифта надпись, выцарапанную чем-то острым:
"Перед тем как войти, посмотри на небо".
Он посмотрел и вспомнил. С неба на него глядела жена и в ее глазах улыбались дети. Их дети. Веселый И Бодрый Голос развернулся и побежал. Прочь. Hо от неба не убежишь. Оно всегда рядом. Стоит только войти в лифт.
Остановился он только тогда, когда в боку закололо, а в легкие полился раскаленный воздух. Согнувшись так, что пальцы его коснулись корки льда, Веселый И Бодрый Голос закашлял, из уголка рта потекла тоненькая струйка крови. Странный зверь по имени Туберкулез жил внутри.