Тут же силою лукавой
Алексея подняло,
Вроде лётом, вроде плавом,
Прямо в жерло понесло.
Вскоре он, волшебным ладом,
Стену каменной преграды
Миновал, как лёгкий вздор,
И взвился в иной простор.
Там он плавно покружился,
После твёрдо прилунился
Перед зубчатым дворцом,
Что серебряным венцом
Среди льдисто-белах скал
Весь искрился и сиял.
Вот Алёша без утайки,
Веря в силу обечайки,
Полный трепетных забот,
Во дворец себе идёт.
Встреч несётся старина -
По колена седина;
Словно месяц в нетерпенье,
Или даже целый год,
Он и в страхе, и в сомненье
Ждал, когда Луныш придёт!
Впопыхах ответить просит:
Где тебя нечистый носят? -
Вот уже как целый час
В клетке бесится Натасс!
В глубь дворца спешит Учитель -
Сил заботливый Хранитель,
Следом, волею своей,
Поспешает Алексей.
Закоулки, арки, своды,
Тупики да переходы…
Вдруг!
Как в зиму вешний гром!
Под решетчатым шатром,
Перед Лёшкой поднялась
Неописанная мразь,
Грозной пастью паука
Заскулила, а пока
Четырьмя очами враз
Вслед за ним следить взялась.
То бормочет, то сопит…
— Убедился? — Алексею
Всехранитель говорит. -
Я уж к ней и так, и сяк -
Не могу унять никак!
На тебя, Луныш, надежда -
Ты у нас на всё мастак.
Я ж пока передохну -
Истомился.
Ну и ну!
Алексей не думал всё же,
Что немедля дело может
Оборот такой принять.
Как чудовище унять?
И подумалось Алёхе:
«Чем справлять чужие охи,
Может быть домой удрать
Да нырнуть в свою кровать?»
Только он домыслил слово -
Перед ним кровать готова,
Тут и стол, и табурет,
И в окошке лунный свет;
Тонкий луч на половицах
Чистой льдинкой серебрится…
Уж такой родной уют!
Вот часы двенадцать бьют.
С неширокого припечка
Сонно бабушка встаёт
И с тревогою сердечной
Внука милого зовёт.
Растерялся Алексей -
Тут попробуй не сробей.
Знать коварная злодейка
Прозорливостью своей
За короткую минуту
Поняла в парнишке смуту,
Вот и строит миражи -
Для затмения души.
Страхом полнится избушка.
Перепуганной старушке.
Не до сна!
Какой тут сон?!
Из тепла стремится вон.
Алексей кричит ей вслед.
Только голоса-то нет!
Он тогда бежит за нею.
Но! Внезапно гаснет бред -
И! Стоит он взаперти
У чудовища в клети.
И пустилась тварь лапасто
Наползать со всех сторон,
Дескать, ей совсем неясно,
Кто к ней в клетку заточён?
А пока захват сопел,
Алексей понять успел,
Как, не жертвуя собою,
Сладить с этой сатаною!
Он послушною рукой
Вскинул обруч над собой
И сказал:
— А, ну, невзгода,
Притуши свою погоду,
Нервы срочно успокой.
Я ж заделаюсь тобой.
Ты замри-угомонись -
Насекомым обернись.
Если будешь мне мешать,
То смогу ногой прижать!
И чудовище сомкнулось -
Паучишкой обернулось.
Вот вам, только и всего -
Волшебство есть волшебство.
Алексей потом, в тоске,
Пятна счёл на потолке,
Поворчал да поругался,
Заскучал, зевать принялся.
Дальше вовсе задремал.
Кто-то — чу!
Идёт в подвал.
Впору надо удивиться -
Подошла к клети девица,
У которой все черты
Небывалой красоты!
Лишь глаза у этой гостьи
Аж зелёные от злости:
Гнева, знать, не одолеть -
На чудовище смотреть.
Алексей сумел понять:
Если ей не подыграть,
Будет вовсе невозможно,
Правду-истину узнать.
Ладно, я тебя потешу, -
Размышляет Алексей, -
Вот возьму, да и опешу
Перед яростью твоей.
Он притворно зазнобился,
В уголок клети забился -
Дескать, ты уж извини,
Что угодно, поясни.
Я де с каждым днём хужаю -
Забываю всё, что знаю,
Ты поэтому со мной
Обращайся, как с больной.
Видно Лёшкина придурость
Девице не поглянулась,
Потому и говорит -
Мне печаль твоя претит.
Вспомни как ты в день рожденья
Удосужилась посметь
Маску,
С явным наслажденьем,
На лицо моё надеть.
Почему же, дай понять -
Не могу я маску снять?
Сколько я прошу, и что же
Ты твердишь, что всяк поможет,
Кто собрался в Сад Отца
Мне узреть себя с лица.
Но такие только смели
Прочь с меня личину снять,
Тут же слепли и немели!
Я вольна теперь понять
То, что истинный мой вид
Пустоцвет в Саду творит?
Ты тут ладишь небылицы,
Что кончаются страницы
Лживой сущности твоей.
Скоро должно проявиться
Мне наружностью своей?
Но посмею снять я маску -
Грянет страшная развязка:
Каждого доймёт тогда
Слепота и немота!
Если же тому случиться,
Всяк лунянин устремится
В Сад Великого Отца,
Чтобы снова обратиться
Через дерево в юнца.
Но едва ли повезёт
Сделать жизни оборот -
Что, помимо пустоцвета,
Сад Отца произведёт?!
Знай, твоей коварной воле
Я свершиться не позволю!
Чтобы жить моей Луне,
Опочить придётся мне!
Доли я иной не знаю,
Но позволь же, умоляю,
Перед тем как умереть
Мне лицо своё узреть,
Нынче всё, что ни потребно,
Силой обруча волшебной
Ты способна сотворить.
— Значит так тому и быть! -
Алексей себе смекает.
Чтобы наперёд успеть
Личность девичью узреть,
Он свой обруч поднимает -
И с обратной стороны.
Из-за дымной пелены,
Что внезапно накатила,
Лик красотки замутила,
Поначалу ничего
Не увидел взор его.
Но, с минутою-другою,
Алексей перед собою
Вдруг такое разглядел -
Разом чуть не поседел.
Забрала его истома:
По ту сторону проёма
Мразь такая поднялась -
Пострашнее чем Натасс.
Он спешит скорей узнать -
Как прости тебя назвать?
И ответила девица -
Так ведь я твоя сестрица.
Для Луны я свет и честь -
Правда — я, как есть.
Появилась тут догадка,
У Алёшки, что порядка
Не достигнуть на Луне
Видно, что наедине
Ложь и Правда — две сестры
Одинаково страшны.
Чтоб не стать Луне пропащей,
Правде надо быть щадящей;
Чтобы выжила Луна
Ложь святою стать должна!
Обернувшись землянином
Лёшка обруч свой поднял
И сестрицы заедино,
Так как сёстрам он сказал,
Подошли и рядом встали,
Кто-есть-кто не разберёшь,
Будто только что родились
Красотою обновились,
Словно солнцем облучились
Правда чистая и Ложь.
Молвил Лёшка не робея:
— Пусть теперь моя затея
Вашей властвует судьбой!
Оставайтесь обе статны,
И пригожи, и понятны,
Это вам поклон Земной!
Ну а мне пора домой.
Мышь сухариком шуршит.
У печи бабуля спит.
А в избе на половицах
Лунный мальчик серебрится.
Тем же трепетным огнём
Обруч светится при нём.
Словно мартовской капелью
Или жаворонка трелью
Нарушается покой:
— До свиданья, брат земной! -
Говорит он.
И в мгновенье
Исполняется решенье:
Исчезает он. Тотчас
Бьют часы двенадцать раз.
Алексейка засыпает…
Вот и кончен мой рассказ.