Понял бабкину затею.
Если б кровь кипела в нём,
То лицо б взялось огнём.
Но коль нежитью он сбылся -
Ажно зеленью покрылся,
Мхом подёрнулся со зла!
— Ах ты, старая метла!
Затеваешь колобродье,
Чтобы царское отродье,
Ночью, встретившись с княжной,
На меня пошло войной?!
Где ж те взять такую хватку,
Чтоб меня да за сопатку,
Словно цуцика, таскать?
Век такому не бывать!
И любитель посчитаться,
Продолжая надрываться
Непомерной тягой зла,
Завертелся, что юла,
Заорал совой до звона…
И на месте Лариона
Перед ним в короткий миг
Закипел живой родник!
И хотя лешак отроду
Не терпел живую воду,
Помня матери завет,
Что ему немалый вред
Принесёт вода такая.
Всё же страх перемогая,
Он не мог унять искус:
Какова вода на вкус?
А пока он примерялся,
Чистой влагой наполнялся,
Выбиваемый струёй,
Водостойник небольшой.
Наконец лешак решился -
Над источником склонился
И в показе чистоты,
Стужей схваченной воды,
В первый раз узрел нечистый
До чего ж он неказистый!
Новой злобою его
Передёрнуло всего.
От натуги зеленея,
Он, с ухмылкою Кащея,
На четыре стороны
Поплевал из-за спины,
А затем пошёл юлою,
После стреляной совою
Ухнул по-над скакуном.
Тот свалился валуном -
У ключа лежать остался.
А колдун домой подался,
Как заправский правдолюб,
Повторяя:
— Зуб за зуб!
Кабы ведал старикашка,
Чем грозит ему промашка,
Та, что только сотворил,
Он бы так не воспарил…
Дело близилось к обеду.
Не по тропке, не по следу -
Бродом правила она
Неторопкая княжна.
И никто б на белом свете
Этой девы не приметил -
Только лёгкий ветерок
У её кружился ног,
Только ёлки за плечами
Тихо ветками качали,
Да тетёрки иногда
Поднимались из гнезда…
Вдруг увидела девица:
Родничок живой струится!
А не дале как вчера
Голубика тут цвела.
Ладно — ключ!
Вопроса нету -
Знать давно стремился к свету
Этот радужный поток.
Но откуда валунок?
День парит — живой водицы
Почему бы не напиться,
Коль чиста вода до дна?
Наклонилася княжна,
Да внезапно отшатнулась,
А затем опять нагнулась.
И в потоке чистоты,
Ставшей зеркалом воды,
Хоть поверить не посмела,
Добра молодца узрела!
Да такого, что как раз
Сердцем так и занялась!
Тут опять родник забился -
Милый образ растворился.
Призадумалась княжна:
Чья тут жизнь погребена?
Но догадка не успела
Прояснить лихого дела:
Вдруг наполнился урман
Не набегом басурман,
Не пожаром, ни грозою,
А охотою борзою.
Беспокойствием горя,
Суетятся егеря;
Страхом, словно паром в бане,
Задыхаются дворяне;
У псарей да загонял
Ровно кто язык отнял…
В суете невероятной,
Всё неясно, всё невнятно.
Да, однако же, княжне
Догадалося вполне,
Что царевича в урмане
Ищут потные дворяне,
Что его, в припадке зла,
Ведьма в дебри увела.
Как теперь к царю явиться?!
Каждый до смерти боится,
Что за этакую стать
Можно дыбу схлопотать!
Унеслась в тайгу охота.
А княжна своей заботой
Поспешила в зеленя.
И уже на склоне дня
В нетерпении стояла -
Тайно бабку поджидала,
Чтоб не сном явиться ей,
А воочью — без затей!
И явилась, и предстала -
Все неясности узнала:
Чтобы козни прекратить,
Надо только окатить
Колдуна живой водою.
Но для этого собою,
Не в ночи и не во сне,
Нужно стать самой княжне!
А чтоб днём собой являться,
Нужно будет постараться
От кого-то сон принять
Да старухе передать.
чтоб дело, безусловно,
Сотворилось полюбовно:
Без вранья, без колдовства -
Только силой естества!
Будет ей тогда по силам,
Хоть кунаньем, хоть поливом,
Как букашку с кочана,
Смыть злодейство с колдуна.
Как солдаты на границе,
Для чего, куда явиться?
Обо всём карга с княжной
Сговорились меж собой.
Царь-владыка утром ранним,
Пробудясь в опочивальне,
Был известьем удивлён,
Что не прибыл Ларион.
Вся как есть его охота
Не вернулась,