Довела до родника.
В тот же миг, страшнее беса,
Черной молнией из леса,
Нетерпением горя,
Кошка вынесла царя!
Он сидел, по доброй воле,
На хребте, как на престоле,
И спустился с «лихача»
Лишь у самого ключа.
Ведьма, знать, пока скакала,
Верховому рассказала
О себе, да о княжне,
Да о старом колдуне,
Да о том, что ровным счётом
Ночью к западным воротам
Набежало молодцов -
Уйма!
Только храбрецов,
Ею посланная сила,
В летунов оборотила -
Пусть в обличьях комарья
Поснуют до Чигиря.
Вишь, карга не пожелала
В сон пускать кого попало:
Если ей княжной не стать,
Так хоть царским сном поспать!
Как увидел царь-надёжа,
До чего княжна пригожа,
Пожелал не только сон -
Ай, себя отдать в полон!
Лишь была бы сыну рада
Стать женой такая лада
Перед светом алтаря,
И невесткой для царя!
Потому, без промедленья,
За единое мгновенье
Царь-отец лишился сна,
Чтоб красавица княжна
Им старушку улестила.
Тут неведомая сила
Вихрем бабку подняла,
Закружила-понесла
Во избушку;
На подушку
Уложила спать старушку…
До сих пор бабуля спит -
Пусть судьба её хранит!
И злодея та же сила
Подцепила, закрутила…
Но припало колдуну
Прихватить с собой княжну.
Он, что ястреб, изловчился -
За девицу ухватился,
Приподнял,
Но вместе с ней
Так и ухнулся в ручей!
Вишь ли — девица успела
Обрести живое тело.
Что тут сталось!
Брат ты мой!
Словно кто-то головнёй
Кинул в воду из залесья -
Пар дохнул до поднебесья,
А за ним взвилась волна -
Смыла напрочь колдуна!
В тот же миг родник иссякнул,
Конь живой уздечкой звякнул,
И восстал под этот звон
Цесаревич Ларион!
Тут же, вместе со княжною,
Он склонился головою
Пред царём:
— Благослови
Жить в законе и любви!
Ох, и свадьба разыгралась!
Я бы тоже там осталась,
Но случилась благодать
Эту сказку написать.
ЦАРЬ МАТВЕЙ ДА КНЯЗЬ АГГЕЙ
Не скажу какого года -
Жил на свете воевода,
Тот, что с самых малых дней
Величался князь Аггей!
Был он статный сам-собою,
Жил надёжною семьёю,
От свершенья ратных дел
Уважение имел.
Царь Матвей,
Хотя коварством согрешал,
Но государством
Дорожил
И оттого, от дохода своего,
За надёжные границы,
Часто даривал сторицей
Воеводу
И Аггей,
В тороватости своей,
Проявлял ко всем участье:
Кто впадал судьбой в ненастье,
Он надёжностью дарил.
И народ его любил.
Но желаннее награды,
Краше всяческой отрады
Для него была одна -
Раскрасавица жена!
Не прошло от свадьбы году,
Как обрёл себе в угоду
Князь от венчанной своей
Двух добротных сыновей!
И от этого надела
Счастью не было предела!
Так, за месяцем годок,
Пролетело лет пяток.
Но на счастье,
Кто ж не знает?
Часто зависть нападает
И разит его порой
Хуже язвы моровой.
А поскольку воевода
У соседей-сумасбродов
Недовольство вызывал
Тем, что воли не давал
Над родной землёй глумиться,
Их Король решил добиться,
Чтоб в своей стране Аггей
Впал в немилость поскорей,
Чтоб его, как супостата,
Царь-Матвеева расплата
Развенчала навсегда.
Надо ж!
Именно тогда
Доняло царя-владыку
Взять постельником Лалыку -
Так боярина Квашню
Люд прозвал за болтовню.
Небылицы, да подвохи
В нём плодились ровно блохи.
Тем он, честно говоря,
И снискал любовь царя.
Словно липкою холерой,
Царь к нему проникся верой.
Знать правителю -
Эхма! -
На мозги легла зима.
Как прознал Король соседний
Про постельниковы бредни,
Тут же, целясь на скандал,
К алалыке подослал
Стародавнюю ведунью -
Ворожею и колдунью,
Что могла в любую стать
Самоё себя менять.
И к тому же волховица
Столь умела раздвоиться,
Что являлась по делам
В миг единый тут и там.
Вот велит Король продрыге:
— Ты направь свои улики,
Так, чтоб спальник наповал
Князь Аггея оболгал.
Коль исполнишь повеленье,