— Наберут с улицы, — сказал Шестой.
Он был из бригады Первого. Сначала ушел, отказался слушать. Но, послушав в других местах, опять пришел.
— У них лестницы обвалятся, — сказал Первый.
— Как это нам поможет?
— П…просто будет вторая часть. Они и так обвалятся. А так они обвалятся прямо при приемке.
Шестой снова ушел. Может, пошел предупреждать бригадира.
Но бригадир был Пятый.
— Здравствуйте, да, — сказал Фахрдин.
Его звали кто Фахрдин, кто Вахрдин, кто Фахар-Динов. Как правильно, никто не знал, и он не знал. Вместо подписи он ставил крестик. Для конспирации, да.
— Слыхал, да, вы хатыте нэ работат.
Первый начал объяснять. Двадцать первый раз.
Но Фахрдин его перебил: — А это я слышал. Скажи «да» — пызда.
Седьмой пошел вслед за Вахрж’дин-ним, но остановился, смеясь:
— Мы уйдем, да? — А аны прыдут.
— Не придут.
— Кто их астановыт?
— Адын с топором и д…двое с носилками, — сказал Первый.
Все ушли. Остался Первый.
Еще кто-то сидел в углу в каморке под лестницей, где они все разговаривали.
— Ты что, спрятался? — Первый встал к нему лицом. — Говорил, говорил: я за тобой должен по буквам повторять? Может, еще хромать?
— Ты ничего не понял.
— Чего я не понял?
— Деньги, деньги, пропил я деньги. — Этот вышел в тень лестницы.
— А как? Вот толпа: что я им, должен затирать про какую-то птичку? Белый Ворон прыдэ — порядок наведэ!
— Видел я толпу. Твоя толпа это — мимо проходили.
— Ты да. Кто ж спорит. Ты с саблей скакал, командир полка. В ногу раненный в бою.
— Они получат что им задолжали и сядут. Потом их выщелкают по одному. — Махнул рукой. — П-пошел я.
— Заднюю включил? — сказал Первый.
— Н…нету.
Он пришел днем. Юна его не ждала.
— Ой! — У нее аж лицо осветилось. — Принес что-нибудь?
Заяц, не ответив, пошел в ванную.
Юна походила-походила за дверью — и вошла. Крючок в ванной выдрал, еще до них, видно хозяин-алкоголик.
За занавеской лилось. Юна подумала и влезла, прямо в рубашке.
За занавеской началась возня. Юна отобрала ручку душа и стала лить на себя. Рубашка ее облепила.
Заяц больно дернул ее за волосы снизу.
— М-мм… Здесь, да?
Заяц повернул ее и нагнул. Юна уперлась рукой в решетку над ванной.
Он втиснул ей в кишку и стал там возить. Почувствовал, что пытается увернуться, и грубо встряхнул, ставя ровно.
Он понимал, что она только терпит, но возбуждение от этого становилось сильнее. Он замедлил шаг. Подольше…
Двигал теперь механически, почти десять минут. Когда стало невмоготу, схватил за волосы, задирая голову назад. Толкнул — как швырнул, и отпрянул.
Юна вылезла, несколько ошеломленная. Вон оно как. Украдкой потрогала себя, высунула руку — кровь. И там кровь! Скользнув в туалет, вытерлась там бумагой, чтобы Заяц не заметил.
Он еще долго мылся. Вышел в кухню. Юна торчит, как свежий огурец в грядке! Глаза блестят, на щеках капли, вода из кухонного крана не просохла.
— Съезди к маме.
Юна окоченела.
— Я могу жить в коробке из-под обуви!!! — Сколько она об этом думала!
— Нет. Не квартира, — она вглядывалась в лицо Зайца, ища там ответа. — А что?!
— Съездишь, повидаешь. Потом вернешься.
Юна встала и шагнула к окну.
— Я тебя не найду, — как про гречку из универсама «Менахем».
— Всегда находила.
— Нет, — голосом обычней обычного. — Я знаю.
Заяц сел за кухонный стол: — Давай свои кочерыжки.
— Это и есть твоя птичка?
— Я мог только вывести вас оттуда. — Гора пожал плечами. — Сорок человек, моих — два. Какие вопросы?
— Большое, конечно, спасибо, — сказал Первый. — Но если б не начинать — мы бы и сами вышли.
В дверь всунулась голова в балаклаве.
— Кушать подано, с вещами на выход!
— Не паясничай, — глянул в его сторону Гора. Голова стащила балаклаву, явив свету румяную рожу Синюты.
Первый, Заяц и Гора вышли из дома. Во дворе ждали Второй, Третий, Четвертый, и Пятый: бригадир. На лужайке был сервирован стол: дверь, посаженная на два пня. Двое, в форме охраны, — не с хозяина ростом, но тоже каланчи будь здоров, — весело суетились с шашлыками. Их забавляло неожиданное приключение. Еще была девушка в красивом платье.