У повара Василия
Излишество котлет,
Не приложив усилия
Не сходишь в туалет
Конкурсант обвёл взглядом собравшихся в ожидании одобрения, получил его со стороны Тузика и продолжил:
Да при любой тематике,
Ответ всегда один:
Не зная математики,
Не сходишь в магазин.
После некоторой критики, Кучак резюмировал:
– Это назидательная поэзия, в стиле известной Самоцветик из классического произведения Николая Носова.
Тузик поинтересовался:
– Из какого барака этот Носов?
Летописец пошутил:
– Он давно освободился, сейчас классик на кладбище.
– Сторожем что ли?
– Классиком.
– А что классики на кладбище делают?
– Дурень! Они там…
Тузик перебил, не дав договорить:
– Понял, понял, они участки под могилы разбивают…
Больше ничего интересного в тот день не произошло, если не считать, что забредший на огонёк Шота Телавели, поведал грустную историю грузинской мафии.
Дней пять спустя, в столовской очереди выяснилось, что желающих участвовать в конкурсе набирается многовато. Решено было разделить писарчуков на два потока, для отбраковки совсем уж бездарных, а затем провести финальные состязания.
В пятнадцатом бараке, щедром на таланты, что разместился под столовой и имел некоторые отличия от остальных, выявился далеко не рядовой прозаик Юрий Лесаков. До того, никто не подозревал в нём бойкого писаку и оригинального стилиста со своеобразным языком. Он ошеломил комиссию и критиков тремя крупными произведениями: «Штольня воспаривших»; «Гусь в сметане», и «Ягодный бомж». Чернинский и Доброфобов предложили, едва прочтя неожиданную литературу, без обсуждения наградить его главной премией, но воспротивился Кучак, при одобрении Бельшевского. Критик-радикал предложил бренные мысли Лесакова тщательно отфильтровать, а уж потом выносить решение.
Члены жюри слегка попрепирались и пригласили очередного кандидата в трёх лицах. Дело в том, что Леша Константинович Толстоватый, после выбраковки его эссе «Бронзовый царь», прославляющего бомжа при помойке, взял себе в соавторы братьев Коралловых из восьмого барака и они стали строчить под псевдонимом Далшан Арматурин. Перлы коллективного Арматурина оцени ли на четвёрку с минусом. Вот они: «Лень – двигатель прогресса»; «Трудоголик – тормоз прогресса»; «У волка своя правда»; «Правительство с коррупцией едины»; «Редкий чиновник, совершивший головокружительный взлёт, будет посажен».
Эссе Ивана Барковича пришлось забраковать. Оно на 55% состояло из нецензурных выражений. Тот сквернословил в адрес суда и прохожих, которые шляются не пойми где и попадаются под руку.
Чернинский жаловался:
– Воскресенье не гаш день, все расслаблены, не умещается творчество в голове. Володя, дай закурить.
Вовка Летунов хмыкнул:
– Во-первых, обращайся ко мне согласно таланту – Фенимор Пупер; во-вторых – курить вредно не только для здоровья, но и для собственного бюджета…
Воскресным вечером в итоговых новостных программах, ведущие (НТВ – Ирада Зейналова и «Россия» – Дмитрий Киселев) насмерть бились за присуждение истерической премии.
После новостей, за полчаса перед отбоем, к Кучаку, клюющему носом от сонливости, приперлись два жадных уроженца Украины – харьковчанин Трофим Волосенко и подполтавский Селезень. Бывший работник мясокомбината Коля Селезень давненько надоел своей устной поэмой «Мёртвые туши», из жизни пищевой промышленности. В его задачу входило выцыганить у Александра Васильевича нечто сладкое к ночному чаю, и он принялся с лисьей хитростью нахваливать своё шкуродерное произведение.
Кучак его невнимательно выслушал; объявил, что тот ничего не понимает в колбасных обрезках и предложил второму изложить нужду, с которой он явился на его полузрячие очи.
Трофим Волосенко витиевато и мудрено загнул теорию о проникновении молекул мозга в волосы. Минут десять он утомлял потенциального благодетеля бреднями о том, что пока человек молодой и волосатый, его интеллект на пике, а стоит начать лысеть – мозг коснеет, ум убывает. У лысых же – вообще жалкие остатки разума.
Видишь теперь, что за гипотезу я выдвигаю? Неужели она не стоит тульского пряника? Против хитрости хохлов, безотказно действует лишь еврейское расчётливое лукавство, кавказская наглость и среднерусская дурь. Последней Кучаку было не занимать. Он посоветовал Трофиму-харьковчанину чаще пользоваться искусственным интеллектом.
Тот немного опешил:
– Где я его возьму?
– Купи парик и пряники сами к тебе посыпятся.
… Медленно текло зимнее время. Об экономических новостях любой здравый человек мог сделать только один вывод: «Осмысленное производство властям не под силу. Они способны лишь на нынешнее, обдуманное освоение денежных потоков».