– Неужто все три умнёшь? – Летописец поддел прожорливого сидельца.
– Три тарелки? Да я пять съем за милую душу. Семь лет, между прочим, не ел манную кашу, с 26 апреля 2013 года.
Бегемот вылил в каждую глубокую миску граммов по сто сгущенки и с наслаждением заработал деревянной ложкой, поминутно облизываясь. С болотным чавканьем одолев кашу и не принимаясь пить чай, он с налётом сомнения заявил:
– Вкусно, но беспонтово.
– Почему? – Кучак вскинул взгляд на обормота.
– Там железа-то нет, значит и пользы тоже.
Летописец с абсолютно серьёзным видом предложил:
– А ты забор погрызи, когда в отряд пойдёшь. Это вместо приправы.
– Подумаешь забор, в книге рекордов Гиннесса фигурирует один хмырь, так он съел самолёт, вертолёт, катер и автомобиль.
Кучак подавился, закашлял и замахал на Бегемота руками:
– Не порти аппетит, от твоей болтовни баланда в горло не лезет.
Летописец беззвучно рассмеялся, уткнувшись в длинную столешницу. Отхохотав, ободрил рассказчика:
– Ну, что дальше то было?
– Он всё переварил, но потом помер. Грех, наверное, много металла есть.
Бегемот был феноменально глуп и кроме фантастики самого никудышнего пошиба ничего никогда не читал, и где он почерпнул столь сомнительные сведения осталось загадкой.
Да, – рассуждал Летописец, прихлёбывая горячий чай, – несомненный грех, кощунство какое-то – пожирать транспортные средства. Таким макаром можно дойти до локомотива с вагонами, следующий книжный рекордсмен состав целый сожрёт, да ещё с грузом – убытков не оберёшься…
С утренней проверки значительная часть отряда рванула в ларёк – пришел долгожданный день так называемой отоварки. С введением карантина сильно усложнилась проблема дополнительного питания для осужденных. Процентов 20-30 от контингента, столовую игнорируют и едят в отрядной кухне, причём разнообразную и калорийную пищу, затягивая продукты в зону правыми и левыми путями, пользуясь любыми ухищрениями. После установки карантинных мер, народ пообнищал. Очереди в столовую возросли. Если до организации санитарных изоляционных мероприятий, в колонийный магазинчик попасть было сложно, то после стало сложно в квадрате.
Не слишком резвый, но настырный Бегемот, поспешил к ларьку сквозь два чужих отряда. Он старается занять очередь в числе первых, после чего возвращается в барак читать мистику и третьесортную фантастику в которые верит с глупой наивностью.
Хромоногий и медлительный Кучак посмотрел ему вслед с завистливой досадой:
– Каждый бегемот своё болото любит. Насекомое вредное и редкое.
– Что уж в нём редкого? На каждом шагу встречается и что-то клянчит – возразил длинный москвич Вовка.
К началу мая ларьковский кризис достиг апогея. Торговую точку осаждали одновременно до четырех отрядов. Ни один барак не успевал отоварится в отведенный ему день. Давно не секрет: когда чиновники берутся решать какую-либо проблему, то усугубляют её до предела или в меру собственной глупости, заводят дела в тупик, получают грандиозную нахлобучку от вышестоящих и быстренько исправляют его самым негодным и затратным способом.
Бегемот фальшиво, на публику, переживал:
– Если я в магазин не попаду – утоплюсь в луже на футбольном поле, в крайнем случае убьюсь табуреткой.
Кучак со скепсисом покачал головой:
– В той луже не утонешь, её кошки в брод переходят, а четыре табуретки ты и так об голову свою разбил. Нужен радикальный способ – бросайся башкой вниз со второго этажа.
– Я что, ненормальный?
Летописец хитро заулыбался:
– Что ты, Александр Васильевич, его нельзя сверху бросать – он асфальт поломает, а люди станут потом в ямы попадать и калечиться.
Внутрь запускали по пять человек – новое административно-пандемическое веяние времени. Пенсионеры с инвалидами закупали продукты на суммы, которым позавидовали бы многие домашние хозяйки, но при этом дико тормозили общую очередь. Иные подобные экземпляры часа на полтора занимали место у заветного окошка…
Среди очередной пятерки, допущенной к проникновению в торговый храм, оказалось четверо членов жюри и Демьян Зажиточный, до мелочей напоминающий своего кремлёвского прототипа, сжегшего когда-то в бочке тело Фанни Каплан.