Зверь всё время был рядом, следил за работой, иногда вилял хвостом и прижимал уши, выклянчивая ласки, но отвергнутый, отходил в сторону.
Неожиданно, когда Юля удобно устроила свою обувь на сушку, он вскочил, навострил острые уши и стал принюхиваться. А потом рванул с места, в несколько солидных прыжков пересёк поляну и исчез в лесу.
– Настоящий мужчина,– усмехнулась девушка.
Так поступал её отец. Придёт на семейный праздник, настороживался при звонке телефона, а потом раз, и нет его. Несёт их по делам.
Юля ждала. Волк не даром убежал, сейчас за ней придут. Но шли часы, а люди не появились. Жаренное мясо совсем стало несъедобным. Когда обувка на ногах подсохла, девушка в унынье завалилась на ложе в пещере и стала тосковать не на шутку.
Проснулась уже вечером. Запах витал приятный. От голода рецепторы стали работать на все сто процентов. Пахло хлебом. Девушка огляделась. Действительно на камнях рядом с сеном лежала покусанная буханка чёрного хлеба. Мохнатик старался донести её до Юли, исходил на слюну, клыками потрепал, но изголодавшаяся, исхудавшая девчонка и такому была рада. Оставив полбуханки на следующий день, она не захотела выходить из пещеры, лежала до ночи, пока не пришёл зверь. Он снова лёг рядом, стало очень тепло и уютно, Юля уснула.
Наутро тоска не прошла, но уверенность в том, что надо искать людей возросла. Волка рядом не было, поэтому Юля спокойно покинула поляну и направилась, куда глаза глядят, с полной уверенностью, что в этом лесу заблудиться нельзя, но это оказалось не так.
На ногах закаменели обмотки, делая прогулку вполне сносной. Девушка несколько раз кричала, пыталась даже залезть на дерево, чтобы сориентироваться, но ничего рассмотреть не поучилось, ни гор, ни горизонта.
Осознав свою ошибку, она запаниковала. Заблудилась окончательно, наелась ягод недозрелой вишни и стала плакать.
И тут до слуха донеслись, вроде, как голоса людей. Девушка прислушивалась, поспешила вперёд.
Голоса всё громче, бег Юли быстрее.
Выскочила радостная к людям, и замерла в ужасе.
Три мужика здоровых, на лысо бритые. Два черноглазых, один с голубыми глазами, но до чего ж страшный, сердце в пятки ушло. Посреди тенистых сосен, замерли с лопатами в руках. А у их ног, в яме… Юля сделал пару шагов назад, чтобы не видеть, труп что лежал в яме.
– Ух, ты, – вырвалось у одного из мужика. – Вы это тоже видите?
Голубоглазый с силой воткнул свою лопату в траву и, потирая руки, стал двигаться в сторону девушки.
– Не бойся, – зачем то сказал он несчастной девчонке, которая пыталась пониже натянуть свою розовую тряпку, выпучила серые напуганные глаза. Ноги её задрожали, сделав очередной шаг назад, бедняжка споткнулась и упала.
Двое других бандитов облизывались и, как заворожённые, смотрели на Юлю. Рубахи их светлые разом стали мокрыми, на лицах выступил пот.
Дело принимало критический оборот. Девушка пыталась взять себя в руки, получалось с трудом. Набрав полную грудь воздуха, она что было мочи закричала:
– Мохнатик!!!
А кого ещё звать? Ни Люцию же.
Мужик подскочил к ней, поднял, ухватив за руку. Стал тянуть из кустов к тому месту, где они вырыли могилу. Зверьё, а не люди. Юля ругала себя за неосмотрительность, за сильное доверие человеческому роду. Теперь платила за оплошность, кричала, извивалась, пыталась укусить насильников. А тем уже всё в радость, тряпка розовая задралась до нельзя, оголилась девичья прелесть, мелькали в складках розовых, нежные грудки.
Раздалось грозное рычание.
Юлю отпустили, она упала на землю, стала пятиться назад. Зверь огромный просто срезал двоих мужиков, они упали мёртвыми в могилу, что вырыли для трупа. Третий бандит попытался извлечь из-за пояса пистолет, но остался без руки. Клыки волка пробили насквозь его плечо. Человек заорал, зверь вцепился в его шею и загрыз на смерть.
Мотая головой, словно стряхивая с себя что-то, Мохнатик пошёл в лес, проходя мимо ошарашенной Юли ухватил край полотна, что служил ей одеждой, и потащил к себе в логово.
Добрались до поляны у озера к вечеру.
Юля на ватных ногах дошла до пещеры, рухнула в лежанку из сена и веток. Закрыла руками лицо и разрыдалась. Мохнатик пытался забраться к ней поближе, тыкался в Юлю носом, но та только отворачивалась и продолжала реветь навзрыд.
Тогда он ушёл.
Девушка плакала, пошёл дождь, будто природа приняла у Юли эстафету. Гремел гром, разливалось небо. За пределами пещеры быстро темнело.
Вот оно одиночество, бессмысленность бытия, жалкое существование всеми брошенного человека. Она на грани отчаяния в сердцах подумала утопиться с горя.